- 3 390
- 4 989
Знаете, мне никогда раньше не приходилось ощущать себя в настолько безвыходной ситуации, что хочется реветь - а не можешь. Когда твою твою ногу раздербанили обители этого злополучного места, патрон нет, хочется пить и есть, ощущая как тёплая кровь щекотящейся струйкой течет вниз по ноге. Я лежал в дождевой луже, размешанной со вскопанной землёй, капли били мне в мои нежные веки и я по тихому очухивался. Рюкзак лежал неподалёку от меня... он был варварски разорван и все пожитки, что я скапливал за эту ходку были в руках злоумышленников, силуэт которых испарялся в вечернем тумане. С чего всё начиналось, почему я, а не кто либо другой? – стечение обстоятельств или удача? Я самый простой человек, с самым примитивным детством и не имел никаких друзей, кроме уже старого кота Фимки, задние лапы которого отказали и он уже скорее просто выживал, чем жил. Не любил я знакомства, очень. Эта дерьмовая стадия, когда ты ощупываешь человека, пытаешься понять что ему сказать, чтобы он не обиделся, понять его характер и стандарты мышления, дабы вы сошлись и точно не дружили "стиснув зубы". В детстве я был обделён игрушками, поскольку времена непростые, и нужно было карабкаться в этом дерьме, так ещё и кот больной и рот пустой - представляешь какая запара в то время была? Вместо резанной бумаги на заводе где работал мой отец ему выдавали коробки с продуктами. Угадай, на каком именно? – почти правильно, по производству сгущёнки. Благо, хотя бы на хлеб денег хватало и ты не давился этой приторной, густой смесью до отказа, с россыпным чаем дело шло ещё лучше, хоть иногда организму не хватало клетчатки, или мяса.
Предопределив свою профессию, в школе я зубрил лишь те предметы, которые мне пригодятся в будущем - геометрия, математика и труды .. – я планировал совмещать своё поварское дело с кондитерским, дабы на юбилей своих родителей и на разные праздники готовить отменные торты и пирожные, и, соответственно, не обделять их вкусными, изысканными блюдами. Но для начала стоило выучиться, а это мне давалось с трудом, поскольку я унаследовал от своего отца тугодумность, что не позволяла мне долго концентрироваться на чём либо одном, или быть интересным собеседником, и мне с трудом удавалось впихнуть в себя параграфы, которые мне бы пригодились для освоения моей профессии. В перерывах от учёбы я готовил блюда из того, что мог, благо дача раз в год кормила овощами, фруктами и ягодами, яйцами с отменным, куриным мясом. Из всего этого я делал вроде бы неплохие супы и соусы, но мои старания обесценились в один момент, как по щелчку пальца.
В очередной раз подав на стол свой суп на семью отец, зачерпнув супа и отхлебнув швырнул её, ложку, обратно в тарелку и вышел из-за стола с криком — "ТЫ ОПЯТЬ ВСЁ ПЕРЕСОЛИЛ, ПАШ! ПОСЛЕДНЮЮ ЛУКОВИЦУ ПЕРЕВЁЛ!". Я не привык слышать такое от своего отца, словно бы дёрнули рубильник, отвечающий за самооценку, любовь к себе и свои навыки.. Вы ведь в детстве тоже считали, что ваш отец это ваш персональный супер герой и доверяли ему, надеялись на него, любили его, зная что он вас спасёт и поможет в любом случае. А тут.. Ошарашенный, молодой поварёнок с пубертатным периодом в лице меня аккуратно снял с себя замызганный фартук, уселся за место отца и попробовал свой суп. И вправду солёный, хоть и я видел в книге рецептов что именно столько соли и нужно, что не так??... – мама в то время пыталась затолкнуть в себя суп и говорила мне, что отец после работы всегда злой и не надо воспринимать его всерьёз. Нет, он прав, это была последняя луковица в холодильнике, а у нас и не гроша в кармане. Всю оставшуюся ночь я старался отворачивать взгляд от крепкой верёвки и хозяйственного мыльца, потенциал проёбан, все мои старания коту под хвост, потому я и решил, что хоть я и повар, но несостоявшийся. А ведь в своих заведомых планах я хотел делать тортики и вкусные блюда на разные праздники своего семейства, но видимо этому не сбыться. Я начал пробовать себя в другом, но всё никак не шло.
Запачкавшись в мазуте и проведя пару часов в положении креветки я считал себя настоящим инженером, поскольку часы вновь крутили свои стрелочки а радио, хоть и с помехами, но поймала какой-то шансон, где крутили достаточно резвые песенки, что придавало шарма моим последующим задачам. Из-за этого в школе я часто пользовался спросом как умелый инженер и часто имел дела от лидеров класса или от хулиганов, чем зарабатывал себе небольшую, но защиту и репутацию.
Кстати о школе. Поскольку я резво повернул штурвал с геом-мат-трудов на просто труды. Моей успеваемостью заинтересовались – "что на тебя это напало, Кургумечич?? Почему учителя говорят, что ты стал не догонять по математике и геометрии? Может, на совет профилактики хочешь?" Эти слова шли сквозь меня потому что я понимал, что они моего мнения не поменяют, и я, движимый новым хобби и увлечением понимал, что даже при желании я не наверстаю упущенное. Данные предметы, обычно, были прозёваны мной на задней парте, рисуя на полях тетради рисунки. Обычно, в себе они ничего не знаменовали, не считая того что рисовал я отсосно, однако сам посыл, как я считаю, был доходчив. Один я, среди остальных криво нарисованных людей выглядел лучше, чем остальные. Я строил в голове диалоги выигрышные с моей стороны, парировал глупые аргументы в мою сторону, считая себя начитанным, умным и грамотно парирующим различные упрёки в мою сторону. Однако, как оно и было - споры в мыслях и на деле были совершенно разными. Я едва рот успевал открывать, когда в мою сторону летели обвинения - в таком количестве, что я даже не успевал отвечать им. Обидные словечки, из-за которых мой тон голоса поубавился, он начал дрожать, а язык - заплетаться. Может, я не так хорош как думаю о себе...
В то же время, заимев связей с местными оборванцами из школы и окончив её же на довольно посредственный, однако проходной балл - я начал увлекаться тем, что никогда не видел. Диггерские походы, часто увенчавшиеся успехом, поездки на другой конец город ради исследования заброшенной больницы или бункера .. – мне это очень нравилось, этот страх неизвестности, атмосфера ... мы держались бок-о бок, снимали всё происходящее на гнилые сони-эриксоны и забирали из подвалов всё, что найдём - обычно наш ХАБАР состоял из парочки противогазов, ОЗК и парочки фильтров, хотя ничего большего мы и не находили.. – это был интерес исследования, а не наживы. Обычно мы всегда держались вместе, особенно я - с самым крепким из всего строя, дабы в случае чего всегда быть за его спиной как за китайской стеной, где мне ничего не угрожает и я смогу чувствовать себя комфортно. Да, я много от кого зависел, моё подростковое, ОПРЕДЕЛЁННО ОТЛИЧАВШЕЕСЯ ОТ ВСЕХ мышление думало, что я умею манипулирую людьми, хорош в общении и красноречив, хоть и остальные, наверняка думали, что я просто жалок и клянчу внимания к своей персоне. Может, оно так и есть. Родне никогда не говорил куда я лезу, чтобы быть убеждённым в том, что меня отпустят на улицу, потому-что мать всегда крайне беспокоилась за моё здоровье, а отец крестил пальцы за спиной, чтобы я случаем не взял сигарету в рот или хлебнул алкоголя.
В институт поступил, но так-же быстро и потерял всякую мотивацию там учиться, просирая пару за парой, отвлекаясь на личные посиделки у стола с утра пораньше, крутя болтики и штопая ржавчину на отцовской ниве... Пока в один день в нашу беседу во ВКонтакте не пришло сообщение с пометкой @all ... один из парней приметил местечко, способное заинтересовать нас как и в изучении, так и в заработке, ибо это место не простая прогулка, а самое настоящее выживание. Нам казалось, что мы готовы... это место находилось в самой жопе мира, можно сказать, на её бородавке.. Зона отчуждения, мать его!!!!! ... Интересное приключение на недельку, но родители меня не отпустили. Да, гиперопека - стрёмная вещь. Вроде взрослый парень, а вроде и родители не отпускают. Да и быть честным из-за их мнения я тоже считал, что оно мне не сильно то и надо, но взвесив все за и против - я решился на этот шаг, и пути назад - НЕТ. Снаряжая свой ранец я иногда останавливался, думая о своём. Я искренне боялся того, что я сумею измениться, буду быдлом со двора, злющее, пьяное и ищущей проблем на задницу, ведь компания в которой я нахожусь постоянно подталкивала меня на путь становления взрослым - звала меня на перекуры в моментах от пар, уж неприлично часто устраивали пьянки, в которых я лишь попивал сок. В этом были и свои плюсы, всегда было очень весело снимать пьяные морды своих друзей на камеру, чтобы утром стыдить их и слушать мольбу - чтобы я удалил их, картинки и видео имеется в виду. Из-за этого я и чувствовал себя умелым манипулятором, хоть и в большинстве случаев соглашался, ведь кулак занесённый над моей головой по-прежнему пугал и шугал меня.
В то время, как остальные уже были собраны и дожидались лишь меня в парке и знойно названивая на телефон - я сооружал трос, который я закрепил на подоконнике и убедившись в надёжности конструкции - сбросил с третьего этажа пятиэтажки ранец, напичканный различными смазками, инструментами и вспомогательными предметами на манер поломки потенциального оружия или заточка ножей. Скотч, изолента, клея разных мастей, пакеты, шнуры, верёвки и швейный набор.
Встретившись со своими братанами мы начали обсуждать план дальнейших действий, который не содержал в себе ничего сложного для прошаренного диггера и выживача – держаться вместе, делиться едой и иметь при себе хотя бы холодное оружие. Наступило утро, а мы всё ещё едем по кочкам и извилистой дороге, на мобилку поступил звонок - мама. Сбрасываю - позвонил отец, сбрасываю .. вновь отец, беру трубку. – «Ало, сына-корзина, ты куда с утра пораньше уехал? Не уж то опять в хозяйственный магазин? У нас разве деньги есть? Почему куратор пишет, что тебя нет на паре?». Вновь сбросив звонок и выключив телефон, я даже не ответил отцу. Старался выглядеть крутым, независимым. Друзья меня подбадривали, это малость помогало от ощущения того, что я могу спровоцировать болячки для старых родителей, если они узнают куда я отправился. Сомнения терзали, мысли в голове начали формулировать речь, означающую мой отказ от приключения, однако никто и слушать меня не хотел; ехидно лыбясь, водитель лишь сжал руки в руле, а друзья стали затирать про то, что пути обратно нет, и я как самая полезная единица в команде не имею права отказаться. Может, мне тогда стоило применить силу, однако не по моему это. Всегда старался обходиться дипломатией, в лучшем случае - неумелой манипуляцией или угрозами, однако человека я этого даже не знал, а выкрикивать что-то в его сторону мне было стрёмно. Мало ли кем он являлся, а я ему сейчас грублю? Или друзья, не терпящие отказа бы старались переубедить меня тычками кулаков. Томно вздохнув, я отвернулся в сторону лесополосы. Ладно, что уж, живём дальше, думал я и прислонившись лицом к стеклу, задремал.
На завтрашний день мы уже доехали, как мне казалось, до границы, однако это была остановка на поссать. Ничего удивительного. Ещё немного времени, и я на берегу зеленоватой реки, привязанная за столб надувная лодка, всем взглядом показывающая - добей меня. Однако, несмотря на это и своё скептическое мнение, я загрузился в неё.
На довольно медленной скорости, я начал напевать мотивы песенки, которую подхватили все из нашего мелкого отряда. Бу-бу-бум, как вдруг что-то под болотной тиной забулькало, под лодкой послышались стуки. Усердные, прерывистые и с разной силой удара. Ещё одно мгновение, как вдруг бомбила резко поворачивается, что спровоцирует за собой незабываемое приключение, называемое "уплыви от неведомой херни, что утаскивает твоих братанов поочерёдно". Перевернувшись на лодке, что шмотки, что мы сами - оказались в болотце. Тернистом, густом и вонючем. Однако, нужно было плыть сквозь панику и труд, цепляясь одеждой за коряги на дне и глотая носом тину. Я не оглядывался назад, но слышал громкий крик, уходящий под воду. Друзей. Каждого. Усталость в руках пропадала с каждым криком, что я слышал. Ужасная паника, сердце колотилось как бешеное, а мои глаза, наполненные решимостью выжить сегодня и не оказаться на съедении неведомой твари смотрели вперёд. Я был готов выть как разъярённый медведь, был готов дать бой что бы там ни было, и чтобы там не хватало моих друзей. Но я ведь тогда понимал, что не смогу.
Я никогда бы не подумал, что мне придётся гадить в свои штаны от страха. Находясь в воде. Орать, рыдать и срать в штаны. Боже, какой ужас. Не переживу того опыта что было тогда ещё раз - точно инсульт схвачу. Слышал, как кто-то ещё был позади меня, а я думал что меня болотная тварь настигнет, грёб быстрей и усердней, когда по итогу оказалось, что это был последний выживший из нашего отряда - водитель лодки, что плыл ещё усердней, однако в силу веса сорокалетнего мужика с плешью на бошке и пузиком - медленней меня. По его взгляду было понятно, что он хочет догнать меня, чтобы.. чтобы не оставить свидетеля. Чтобы обосравшийся пацан точно ничего никому не рассказал. Ему же так нужно рассказывать об этом, суша свои штаны и оттирая дерьмо от трусов стоя за деревом, когда по нему побирается аномальная псевдо-белка, бьющая жёлудь о его голову. Адреналин брал вверх, и я, аки пловец, таки добираюсь первым. И первое что я делаю; так это беру камни и швыряю их в сторону всё плывущего мужика, который не обращал на удары внимания и лишь сквозь бурчание грёб руками, томно и хрипло дыша как последний боров, похрюкивая в процессе.
Нет, я не вырубил его, началась перепалка, в ходе которой моё лицо было набито, горло сдавлено мощными, волосатыми руками, очки сбиты с лица а я сам — пытался дать отпор. Зрение мутнело, воздуха не хватало, невероятная боль в горле, и я, хотевший уже забить на всё и закрыть глаза, не желая тянуть с неизбежным, резко раскрыл их. Боже, я умру! - подумал я и в ответ на действия бомбилы вжал два своих больших пальца в его глазные яблоки, получив лютый всплеск адреналина, из-за которого я, наверное, сейчас и жив. Дышать по прежнему было нечем, однако моё желание и то, что мне мешало сделать вдох - этот мужик. Если я не вдохну, я умру. То, из-за чего я не могу вздохнуть - этот мужик, он не хочет чтобы я дышал. Чтобы я вдохнул - нужно сделать чтобы не дышал он. Приложив свои последние силы на то, чтобы ещё пару раз вдавить свои пальцы в его глаза, предварительно накинув ослаблённых кулаком по виску и оттянуть его от себя, я наконец ощутил это.. Вдох. Словно я младенец, только вышедший из маминого пуза учусь азам - дышать, думать, понимать.
СЛУШАТЬ С 7:04
Возможно, со мной в тот момент и младенцем было много общего; я тоже обделался в штаны, меня тоже едва не придушила "пуповина", я тоже учусь дышать заново. Мужик лежал плечо о плечо со мной, державшийся за свои глаза и мотая ногами как при припадке, хрипевший, сорвав голос. Ему не было дело до меня, он хотел унять боль, которую я ему причинил. Как? Не знал. До одного момента, пока я не увидел кусок камня, удачно лежавший рядом со мной. Жадно глотая воздух, потирая своё горло и блюя смесью ненависти, крови и кисленькой пудры, я таки осмелился обхватить руками камень, подняв его с земли. Деваться некуда. Прекрати его мучения - говорил мне внутренний голос, и другой, более тонкий, гласил - оставь его, он умрёт и без твоей помощи, не бери грех на душу. На моих плечах словно уселись демон и ангел. И я даже не знал, кто глаголил правду.
Однако, перевешивало в сторону того, что я, с диким криком ненависти, внутренних колебаний, желанием курить и прижучить своего обидчика - замахиваюсь и ударяю камнем прямо в лицо. Он держал лицо закрытым своими руками, из-за чего он лишь увеличивал срок своих последних минут нахождения в этом мире. Ещё один удар. Словно удар кулаком о тесто, резко размягчив его, вмяв кулак во внутрь. Однако, заместо кулака был камень, перекосивший ладони бомбилы и нос, из которого ручейком пошла кровь. Ещё один. Бам. Бам. Я сбился со счёта ударов, которые я нанёс камнем по его лицу. Звуки становились из простых и тупых, уже более склизкими и причмокивающими. Кровь пузырила, мужик уже давно не дышал, а я, как в первый раз, ощущал прежнее удовольствие. Выпустив камень из рук, я улёгся чуть ли не рядом с ним, глянув на себя и на свои руки, что все в крови. Не обращая на это внимание, я глянул в небо - спрятанное за тучами, недоброжелательное, злое и хмурое. Позади болота, где мы дрались был густой, хвойный лес. Дальше идти - себе дороже, поэтому я, от изнеможения, отрубился там же, где и произошло моё самое первое убийство.
Пустая комната. Деревянный стол, два стула. Один был занят тёмным силуэтом. Аккуратно подходя к свободному, я аккуратно занимаю и его, со скрипом дерева. Лампочка, висевшая на проводе и слабо освещавшая столик, перегорела в тот момент как я сел. Не видя лица силуэта, я почувствовал его насмешливую улыбку. Голос, словно за его спиной, прозвучал с эхом, голос словно бы неземной; часто заикающийся, тонкий, синтезированный. От него у меня пробежали мурашки, горло непроизвольно пропихнуло скопившуюся слюну.
- "Ты убил его. Молодец. А если бы ты его оставил в живых, считаешь, сделал бы лучше?"
- "Нет. Не сделал бы. Он бы дольше мучался, умирая в агонии, ничего не видя свои последние минуты... Мой удар... каждый удар-.. Ознаменовал то, что я хочу поскорее с этим покончить. Я бы никогда не х-хотел бы... чтобы кто-то умирал. Долго."
Силуэт взамен моим словам рассмеялся.
- "За ним бы пришли. На его крики, как минимум. Ты злодей. Монстр. Убийца. Ты и сам знаешь. Ты не станешь прежним после своего первого убийства. Скоро, совсем скоро — для тебя это станет обыденностью, которой ты злоупотребляешь, беря контракты на убийство неугодных. Убьёшь за деньги. Он хотел уберечь тебя, чтобы ты не ехал сюда. Не самым стандартным способом... Ты всё равно умрёшь тут. В зоне. Вот, взгляни."
Силуэт слегка склоняется, вытаскивая из-под стола ноутбук, ставя его на стол и поворачивая экраном ко мне. Сайт, без логотипа, без оформления. И лишь слова, которые чтобы увидеть, нужно было склониться ближе. "Кургумечич Павел Олександрович, 23.12.2013, смерть от пулевого ранения". У меня мурашки пробежались по всей коже, подняв волосы на руках и ногах дыбом. С трудом сглотнув и слегка протерев иссохшие губы языком, я поднял взгляд обратно, в пустоту.
- "О бож-же... Я умру.. именно так?"
- "Ты можешь посмотреть, как умерли твои друзья, хочешь?"
- "Н-не.. - да. Давай... я хочу... просто понять..."
Вновь нырнув взглядом в ноутбук, я пролистнул сайт чуть ниже.
"Камлузин Даниил Шурикович, 27.09.2013 - смерть от утопления", "Микуль Михаил Шишканевич, 27.09.2013 смерть от утопления", "Щущук Пётр Анатольевич, 27.09.2013, забит до смерти".
Я едва сумел что-то промямлить, прежде чем лампочка вновь загорелась, ноутбук потушился, а я увидел фарш заместо лица у силуэта, знакомая футболка, синие пальцы. Опустив взгляд ниже, я увидел орудие убийства...
Очнувшись, как от кошмара, я панически поднял глаза и начал искать место звука. Оказывается, где то рядом воет волчья стая. Труп облюбовали мухи, одежда на мне слегка подсохла. На него даже смотреть было стрёмно, я не ожидал от себя такого. Того, что я сумею сделать это. Я бы никогда не подумал, что то, что заместо лица у этого мужика - причина камня в моих руках. Я сам себе не верил. Поджав губы, и впервые за всё своё время захотев закурить - сам того нехотя, но я ударил себя. По лицу. С размаху. В тот момент я ненавидел сам себя, я любил себя прошлым; хоть и не самым удачливым, однако поварёнком, любящего себя за то какой он есть, умеющий управляться с техникой, душа компании. Я хотел извиниться перед лежащим на земле мужиком, извиниться за то, что я не смог договориться - как я делал раньше. Извиниться за резкие перемены своего характера, которые поспособствовали его смерти. Однако, зачем извиняться за то, что уже произошло? Я хотел хоть немного вскопать землю, дабы его не обглодали волки, однако сил и мотивации у меня - не было.
Превозмогая себя и своё желание сделать ещё одну пакость самому себе, я продвигаюсь дальше, не отрываясь от поставленного в голове пути - найти друзей - свалить вместе. Грибной дождь слегка размазал засохшие пятна крови на руках и одежде, мои очки подняты с земли. Первые спасители оказались парни в зелёных, камуфляжных комбинезонах, что привели меня в чувства, и я, не решив рассказывать все детали своей истории, получил необходимую медицинскую помощь и, наконец-то таки, отстирал свои шмотки.
Примкнул к ним, из-за неимения альтернатив — они спасли мою жизнь, я им должен ею же. Однако, с первых дней всё пошло не по плану. Базовая задача - патрулирование округа времянки, где наш отряд пересиживался во время пережидания перестрелки где-то вдалеке. Меня, конечно, учили кто где, где враг, а где друг, как стрелять, как перезаряжать-снаряжать... Но я не решился выстрелить первым, как увидел чёрно-красные комбинезоны, идущие на меня. А вот они - открыли огонь на поражение. Началась ещё одна суматоха, сразу после другой. Я, обронив бинокль, отправился к своим, крича "ДОЛГ! ДОЛГ!", едва не словив пулю спиной, согнувшись вовремя. Все взвелись, стали выжидать. Не лыком шитые бойцы ДОЛГа решили обходить со всех флангов, предусмотрительно сорвав чеку с Ф1 и закинув её в место, где последний раз шуршали кусты. Глаза остекленели, морда одеревенела, животный страх, как в первый раз.
Щепки, шишки, дёрн - всё летит из стороны в сторону, расплёскиваясь по округе. Где-то пролетает нога в зелёном камуфляже, и лишь один я, сидя где-то за деревом с несчастным витязем - выжидаю. Словно это даст толк. Каждая секунда длилась как год томного ожидания, перемешанное со страхом, невыносимо долгое тянущееся, словно насмехаясь надо мной и моим неумением ожидать... И это же сыграло со мной в злую шутку, когда я сам того не ожидая решаю выглянуть из-за дерева и моим глазам не было удивления, когда я увидел отряд долга, прочищающий сектор и добивающий одного из моих товарищей, что старался поднять голову, лёжа на животе. Их было трое. Двое в “ЗАРЕ“ Долга. Последний в укреплённой куртке. Не контролируя отдачи, я выскочил во весь рост и начал исстреливать магазины, пытаясь задеть обидчиков, хоть одного.
Я ни о чём не думал, кроме как о мести, которой суждено было случится. Каждая полетевшая в сторону ДОЛГа пуля отпечаталась в моём разуме прямо как воспоминания из детства, хоть разбудите посреди ночи; я как щас помню, как пули летели а я, прищурившись как китаец, стреляю от бедра. Одна мимо, вторая по касательной его руки, третья - уже пробила противогаз и его, по всей видимости, череп. За один 30-ти патронный магазин я сумел скосить неумелой очередью не подозревающих ещё одного, затаившегося свободовца - отряд ДОЛГа. Однако я не остановился, и продолжал стрелять лихо сменяя магазин за магазином, роняя их на землю.. Не оставил никого в живых, по невероятному стечению обстоятельств сам оставшись в живых. Нехотя даже наблюдать, или тем более мародёрить трупы в поиске ценной инфы - я откосился от привычного маршрута до базы Свободы, и сорвав нашивки, отправился в свободное плаванье. Не оправдала моих ожиданий группировка, что вселила в меня надежду на то, что она самая добродушная и не имеет врагов. Я наделся на то, что не придётся стрелять так рано, ведь я хотел сначала прижиться, понять, изучить и лишь тогда предпринимать попытки. Но нет, судьба думала иначе.
...
Костёр приятно грел лицо, раны и рубцы на моём лице были расчёсаны грязной рукой. На одном из кирпичей, служащие фундаменту костра лежит слегка приоткрытая консервированная фасоль. Я же, прижав колени к груди, тихо захныкал. Посреди непроглядной ночи. Единственный источник света - этот костёр. Как-же тогда горько рыдалось, мне не хотелось ничего более, кроме как повредить самого себя за своё деяние, чтобы стать чуточку лучше и ближе к пониманию того, что со мной происходит. Бульон из консервы уже давно бурлил и переливался за края, однако мне было всё равно. Так плохо, что даже желания открывать глаза следующим утром уже не хотелось. Хотелось домой. В Киев. В парк аттракционов. Перекусить сладкой ватой, купить билет на аттракцион, прокатиться и искренне покричать и посмеяться. Познакомиться с одиночно гуляющей там девушкой, угостить сладкой ватой, провести остаток вечера вместе, обняться на прощание. Идти домой с желанием быстрей лечь спать, чтобы увидеть её. Однако сейчас я, как тряпка, тихо соплю в свои колени, посреди холодной, мёртвой и недружелюбной ночи.
В такие моменты поперёк моим сладким мыслям шли изображения того, как я с диким ором впечатывал камень в лицо пузатого проводника. Как я не контролируя отдачи, словно стреляя по баночкам - расстрелял отряд ДОЛГа. Как я плыл изо всех сил на берег, дабы меня не схватила болотная тварь. Хотелось сладкой ваты, а сейчас сижу, и хлебаю фасоль, макая хлеб в бульон. А мог ютится в кроватке, рисовать фигуры и очертания на настенном ковре после хорошего матча в КаэС один-и-шесть, лечь спать в хорошем расположении духа, зная что твой конец дня ничего не испортит. Нужно купить нейролептиков.
Я доедал фасоль и подкидывал хворост, дабы видеть хоть что нибудь. Снаряжал магазины своего полуавтомата, на которых уже успел сделать три зарубка своей финкой. Думал о наболевшем, хотел говорить вслух, однако зона не поощряет, как я считал, излишней говорливости. Слёз не было, чтобы вновь разрыдаться. Всё истратил. Эмоциональный я человек. Умелый, как я сам считал, манипулятор. Отличный друг, напарник которому можно подставить спину, поддержу в любом случае.. А теперь я просто масса шуганной, твари дрожащей, что терзает себя за события прошлого. Хотелось прижать дуло своего оружия к подбородку и зажать указательный палец, но сила воли не позволила. Я хотел всё исправить, хотел жить, хотел стать ... прежним. Говорливым, улыбающимся оптимистом, не дающий заднюю, мухи не обидит, даст последний кусок хлеба, подбодрит и сварит суп. Этот парень таился глубоко во мне, и дразнящим голоском внутри меня приговаривал - "Не выйду, не буду! Живи настоящим!". Укрывшись курткой и приобняв свой пугач, я закрыл глаза. Костёр грел до утра.
...
Тёмная комната, судя по всему, напоминающую мою, из моего детства. Однако.. что-то не так. Словно бы я отвык от этого места. Или оно выглядело так? Темно, и лишь свет луны из окна освещал комнату. Пошарпанные обои, трещины на стекле окон, моя деревянная кровать была сломана, игрушки на полках отсутствовали, шторы у окна развивались на ветру, идущие из открытого окна. Из окна тоже вид.. не тот. Коммерческие кирпичные здания, пошарпанные, линии электропередач. Тихо, как будто никто не ступал сюда лет так пять. Посреди всего этого хаоса, словно так и должно быть - стоял ребёнок. Я в детстве. Улыбающийся, кривозубый малец. Беззаботная улыбка, растопыренные уши, Насмешливый взгляд, осуждающий, винящий. И я, аккуратно запирающий за собой деревянную дверь. Он смотрел на меня так, словно ожидал этой встречи.
- Пгхивет! А ты кхто?
- Я.. ты. Но... в 19. А тебе сейчас...
Маленький Пашик неуверенно начал складывать пальцы.
- Мне сейчас восем-мь! Ого, я такой ба-альфой уже! Ну и што, ты уже фенился на пгхинсессе из Магхио?
- Нет, я... сейчас-.. У меня проблемы и я... Уехал.. мне тут ... плохо.
- Уехал, патамушта гходители снова ссохятся? А я обычно под кгховать пгхячусь, или начинаю плак-кать! И пгекгхащают! Зхя ты уехал! - Пашик джуниор звонко рассмеялся.
- Нет.. ну, ты не поймёшь.. Я сейчас в.. месте таком... Злом. Меня все норовят прикончить. Никто мне не рад. - я неуверенно перемялся с ноги на ногу, нехотя продолжать разговор.. с самим собой.
- Дугхак ты! Ты же навегхное знал, на што идёшь?
В ответ - моё громкое молчание.
...
Ещё одно мгновение. Зону топчу уже не первый месяц. Приноровился к новым открытиям, пару раз выходил на охоту с остальными, но цель так и не была достигнута. Известен как Пивандеполо — после того стал словно сам не свой, часто пил именно пиво. Всё своё состояние, последние пожитки - сбагривал на ещё одну бутылку украинского, импортного пива. Всегда всем помогал, кем бы он ни был - не хотел, чтобы кто-то умирал от чужого эгоизма. За то и был известен как хоть и часто пьющий, но человек с чистой душой. Просто они не знали моего прошлого. Все знали меня как добренького дурачка, пьющего, наверное, потому что можно?
Роковой день. Хотел, чтобы всё окончилось прямо тут и сейчас. Мне никогда не хотелось жить, каждый сон - кошмар. Каждый кошмар - таблетка успокоительного. Так реален был сон. В снах, обычно, ничего хорошего не снилось. Либо моя смерть, либо ещё один разговор; на более угрожающих тонах. Мне обещали смерть все - маленький я, мужик с фаршем заместо лица, моя мать, моё отражение, искажающиеся и становящееся всё более изуродованным. Боевые шрамы заполнили моё тело, и не боевые тоже - я часто позволял брать своему пылу вверх и аккуратно проводил штык-ножом по всему своему телу. Кровь аккуратно спускалась вниз, а я, тяжко выдыхая, вновь прислонял лезвие к своему телу. Это позволяло мне хоть немного, но разгрузиться. Все обычно от отсутствия перспектив спускают в кулачок пялясь в журналы, но мой путь - путь саморазрушения. Лишь потеряв всё до конца, мы обретаем свободу.
В этот день я был готов как никогда раньше. Заместо очередного кошмара приснилась тьма, от местных харчей не хотелось рвать, утренний тест оружия на консервных баночках радовал - точность была хорошая, а оружие не клинило. Объявилась задачка на зачистку логова тварей, мною раннее невиданных - снорки. Однако, из уст других авантюристов, что подписались сюда за бумажку стало ясно, что это будет не самый простой бой. Кто-то даже показательно отвернулся, видя сколько заплатят честным сталкерам. Неужели всё так страшно? Значит, умру быстро, или медленно - не знал я этих снорков в лицо. Непроглядный туман, взведённое оружие, на подступе к логову я едва шепнул своему другу; хорошему медику, однако не самому болтливому парню, Героину, что мы - плечо-о плечо - вместе. Он защитит меня, я его. Заварушка, в ходе которой на нас напрыгнули другие, судя по всему, сталкера в ГП5. Причём напрыгнули в буквальном смысле - сверху, переломав позвоночники всех тех, кто стоял в первых рядах обороны. Хаотичный огонь, закрытые глаза, ужасающие вопли, заполонившие пещеру, хрюканье сквозь противогаз, хрусты костей, крики об отступлении...
Мало о чём я думал в тот момент. Разве что о том, что я сам на пулю своих не нарвусь, да тело под когти не подставлю. Хотел умереть натурально, как герой. Без игры в поддавки. Магазины тратились один за другим, Героин свалился на землю, в кучку к остальным, уже неживым; что сноркам, что сталкерам. Вспомнив свои слова, я посчитал, что врать и перечить ожиданиям того, кто подставил спину надеясь на то, что я ему помогу - мне же в минус карму обойдётся, ведь я надеялся на то, что умру именно сегодня. Позволив остальным расстрелять бегающих как тараканов на кухне при включённом свете снорков, я утащил медика ото всех подальше, за шиворот. Адреналин, удивление от того, что тварям подземным всё равно на твою пулю, первый ощутимый удар... Отступив из пещеры прочь, и оказав какую никакую - но первую помощь Героину он вновь встал на ноги и подхватил руками своё оружие. Я умел её оказывать, мне не в первой было успокаивать окоченевших от страха новичков, сталкеров-ветеранов, растерявших всё и вся в один из дней, выпивать за их здоровье, ведь отказаться по-прежнему для меня было непозволительно. И даже сейчас, я бы вряд ли отказался от того, чтобы не помочь кому-то. Я помог ему - рассчитается позже.
Подойдя ко второму лазу, уже более потаённому, мы надеялись пройти без шума и пыли, пока снорки грызут умерших в бою за резаную бумагу. Однако, чей-то инстинкт, или жажда мести за того, кого они унесли взяла вверх - и из толпы послышался выстрел. Снорк упал, остальные взбушевались. Очередная перестрелка, в которой я пытался давать бой мутантам, ведь как я и говорил - умереть я хотел без игры в поддавки. По-настоящему. Очередной прицельный огонь, и... Удар. Удар в мою грудь пришёлся оттуда, откуда не ждали; снизу. Обронив оружие и улетев назад, ко второму ряду обороны, я в приступе болевого шока ничего не ощущал, однако понимал - умру. Умру, как и хотел. Окончить кошмары, мучавшие меня всю мою жизнь в зоне. Покончить с тем, как я из раза в раз пытаюсь, но не осиливаю сжать спусковой курок у своего виска. Туннельное зрение, пелена, растворявшаяся в глазах, грудь медленно опускалась и поднималась, означавшая слабый сердечный ритм, и.. Занавес.
Свет в конце туннеля растворился, звон в ушах, оказавшийся автоматной очередью стал чётче, и медленно раскрыв свои уставшие от невыносимости жития зенки, я наблюдаю его. Со спокойным выражением лица, однако резво оказывающий мне помощь Героин. Я не знал, что промямлить с той стороны - благодарные слова, или просьбу ослабить жгут и снять повязки. Ни то, ни другое я не сказал, а лишь тихо шикал, когда медик туго связывал мои ранения. Тычка в грудь, рваная рана на ней же, оголённые рубцы и шрамы, поверх которых накладывается ещё одна. В свою тряпичную маску, Героин на выдохе пробубнил:
- Да, ты кажись и вправду мечен зоной. Как ты выжить смог? ..
И там же я понял, как мне захотелось жить.
Последнее редактирование:
