- 4 300
- 4 725
— Выходи! НУ!
— . . .
— Я знаю, что ты всё ещё следишь за мной, засранец! Две ёбаные недели! Ты хотя бы спишь?! Я с самого начала должен был догадаться, что это ты... Но я не верил... АРХИП! — и сталкер бьёт кулаком в грудь, затем проводит двумя ладонями по лицу, закрыв глаза.
Когда безымянный открыл глаза, тот увидел перед собой уже вышедшего Архипа. Он был одет, как и любой другой сталкер-оборванец 2010-х годов: ничем не примечательный коричневый кожаный плащ, небрежно ухаживаемый; серый свитер; спортивки. Балаклава скрывала черты лица, было лишь понятно, что преследователь был не совсем доволен таким раскладом ситуации. Курок Нагана уже был прижат, палец лежал на спусковом крючке, дуло смотрело прямо в лоб.
— Как я и думал. Ты ещё глупее, чем кажешься.
— Делай уже со мной, что хочешь. Я наигрался в твои игры. Хочу лишь того, чтобы всё это кончилось...
— Ох! Не-ет! Ты сначала выскажешь всё, что обо мне думаешь. Ты, ведь, понимаешь, к чему я, поросёнок?
— Да пошёл ты к чёрту, гадёныш!..
Лукольцо прикусил губу, хоть на его долю было возложено ранее много жестокости, несправедливости, страха, но он впервые за долгое время испытал чувство сострадания к кому-либо. Да и понятно — это первый человек, который готов умереть от его руки. Именно человек, никто либо другой. Но в один момент слабина угасла.
— Знаешь, ты сейчас не в том положении, чтобы гложить меня. Ещё не поздно поцеловать мне кроссовки, имбецил.
— Ни за что! Я не стану принижаться перед таким как ты! Ты не человек... Ты психо!-..
. . .
Архип снял на свой цифровой фотоаппарат свежий труп в деталях, затем спрятал его в подсумок и ушёл в неизвестность... Так и не стало понятно, зачем ему пригодились фотографии мертвеца с разных ракурсов, но ясно одно — у этого парня не все дома. Тело сталкера нашли лишь к полудню следующего дня. Полностью разграбленное, подъеденное диким зверем и изуродованное кем-то... Вырезанные щёки, вырванные пятнадцать зубов в верхнем ряду, включая коренные и самые прижившиеся, срезанный скальп, оголённый череп. Нашедшие такое безобразие так и не определили, кто мог быть способным на подобное зверство. Слух об этом быстро разошёлся по Чернобыльской Зоне Отчуждения...
Натура у него не стадная, он слушает только себя и точка, показывает собственное превосходство, обесценивает чужое, предпочитает находиться на виду, тряся подбородком важно. Это мешает ему заводить друзей, ибо никто не любит людей с высоким самомнением, но кто-то, ведь, правда посчитал его другом, пока остальные поголовно гнали его из лагерей. Психа издали видно, даже чувствуя это, но не догадываясь до конца. Архип часто заикается о своей тяге к высотам, мотивах, знаниях о мире благодаря богатой крови, но он никогда не ведёт разговор о своих фетишах и причудах, ибо скрывает слабости и, скорее всего, боится оправдываться потом, поэтому, дела подобного рода ведёт строго в одиночку и скрывает любой намёк о себе после совершённого.
Однажды Лукольцо вышел на Топи после ходки за припасами. Дело близилось к вечеру, небо покрывалось ржаво-багровой пеленой, по крайней мере, так видел мир этот молодой сталкер. Он подавлен, не спал уже почти день, ибо местный криминальный контингент отжал последние припасы, считая спальный мешок. Нужно было где-то перекантоваться. Глаз пал на ничем не примечательную баржу в зарослях камыша. Издали не было видно, горел ли там свет, был ли кто-то, но выбирать было некогда. Архип двинулся туда да поскорее, казалось, время было на исходе. Вокруг царила тишина, даже лягушки не квакали и вороны не каркали, из леса не было слышно ровно ничего. Её перебило лишь периодичное и монотонное звучание "карусели", еле видной людскому глазу даже вблизи. Не дай Бог попасть в эту аномалию, разорвёт на куски и по "киселям" раскинет, сотрёт с лица Земли за считанные секунды. Именно по этой причине обезумевший от чувства собственной важности путник предельно осторожен даже сейчас, хотя, казалось, что до баржи примерно метров 100-150 и дорога чиста. Он не доверяет местным пустошам, почём не зря. Перед ним показалась плоть, пожирающая одинокого бойца. Не было понятно, точно ли мёртвым был ужин мутанта, ибо у него всё ещё тряслись руки и издавались прощальные хрипы. Вокруг валялись трупы некогда охотников за людьми: кабаны да плоти. Убийца нечисти постарался на славу. Вдруг Архип-зевака, медленно проходя мимо, наткнулся ногой на что-то металлическое... Опустил взгляд и увидел ТОЗ. Именно ТОЗ, а не БМ-16 или Обрез, которыми очень любили пользоваться новички тех годов, но этот был необычный, какой-то странный, видимо, модифицированный. Но суть тогда не была важна, ибо времени на раздумия мало, либо Лукольцо продолжает уходить, либо помогает сталкеру и выдаёт себя, подняв ружьё пострадавшего.
Бой с плотью закончился быстро. Прежде, чем Архип тронул пальцем спусковой крючок, это подобие живого существа, очень жалкое, сразу дало дёру, пробежавшись по телу острыми "болотоходами". Лукольцо стоял, нацеливаясь на мутанта, затем, глубоко вздохнув... Оставил его и приберёг двухстволку себе, повесив на ремень. Зачем тогда он попытался спасти воина неизвестно каких взглядов? Ради оружия, которое он обронил, ибо тогда при нём даже заточки не было, что говорить об огнестреле. Истинно то, что высказывание одно этому сталкеру свойственно: "В первую очередь я, потом остальные, если есть смысл". Кстати говоря, неизвестно, было ли оружие вообще заряжено, может, по этой же причине "король своей судьбы" не стал стрелять. Тело всё ещё лежало на земле, подойдя ближе, герой сего торжества глянул на лицо полумёртвого... Или мёртвого. То, что было увидено, не поддавалось обыкновенному словесному описанию, только эмоции. Этот псих, смотрящий на чужое горе, понял то, что он и впрямь был в состоянии решить судьбу человека. Первое, что пришло в голову тогда: "Добить". Так и было сделано. Наступив на пущенные монстром кишки, пустил странную жидкость прямо на свои джинсы, затем со всей дури ударил прикладом охотничьего ружья по голове невинного. Перед тем, как первый глаз вылетел, мертвец смотрел с гримасой, выражающей страх, прямо в небо, словно моля Господа о пощаде. Удар за ударом и от лица буквально ничего не осталось. Бедняге размозжили мозг. Неописуемо, но вдруг у этого, буквально, маньяка появилось очередное резкое желание... Сфоткать этот максимально уродливый, мерзотный, ужасный труп.
. . .
На баржу нельзя было идти в таком виде. Вспоминая то, что местные любят ютиться в местах, столь отдалённых от цивилизации, Архип принял решение перекантоваться на вышке и попробовать вымыть одежду болотной водой. Неизвестно, откуда этот человек знал, как фильтровать столь мерзкую и вязкую жидкость, чтобы получить более-менее чистую даже для стирки, но с горе пополам, спустя час стараний, в ведре, подобранном с земли около поста зодчего, оказалась вода для стирки. Кровь успела свернуться и она засохла прямо на одежде и прикладе ТОЗ-а. Было сложно, но уже нельзя было отступать, его решительности не виднелось предела. Кровь на предметах не стёрлась до конца, но на её месте остались тёмные, словно куча смолы, пятна.
. . .
Наш молчаливый герой по итогу оказался там, куда и шёл. На входе его встретил тусклый поток света, хорошо видный из уже потемневшей уличной перспективы. На корабле было никого, кроме загадочного сталкера в плаще, стоявшего за столом, осанка у него была буквально идеальная, стойка артистичная, а курил он самокрутку, пялясь в унынии на горевшую керосиновую лампу. Гостя тот не заметил.
— Я тут переночую.
Унывающий в замешательстве перевёл взгляд прямо на Архипа, первые секунды даже был готов достать пистолет, но его прервали.
— Я не желаю тебе зла. Мне просто нужно наконец скинуть кости... — вид был у путника не важный — Я не принесу тебе бед.
Хмыкнув, самопровозглашённый капитан корабля ответил — С чего мне тебе верить, малец? Ты весь какой-то мятый и не только от того, что не спал.
— Тебе, нахуй, какое дело, а?!
— Пацан, ну, ты так не базарь! Я тоже человек серьёзный, — тот схватился за нечто металлическое и лежащее на столе — тоже не делай мне мозги, будь добр. Все комнаты здесь заняты моими корефанами. Заплатишь — так и быть, я тебе дам поспать на во-он том диване! С тебя также причитается потом кое-какая услуга мне...
— Ни слова больше. Не пудри мне мозги! — мотая подбородком — Платить не буду-..
В одно мгновение в глазах этого доминатора потемнело. Он упал на землю. Темнота. Это смерть?
. . .
В разуме творилась полная околесица. Куча непринуждённых желаний, воспоминаний о былом прошлом, крови, мяса, полный бред сумасшедшего. Ему снилось то, как он управляет кучей людей, светит гривой, а его признают буквально идеалом и оратором страны. Больные фантазии, которым не суждено сбыться.
Часы пробивают шесть часов. Из дверь квартиры доносится грубый стук и серия нажатий на кнопку звонка. Архип Иванович идёт и открывает, как в глазах у него всё также темнеет, он падает на пол, но уже в сознании. Картина размыта, в жилище забегает три амбала, тащащие Белова Ивана Святославовича — отца семейства. Юнца поднимают за плечи и тоже волокут вместе с полуживым родственником в гостиную, закрыв вход на замок. Он рыпался, кусался, говорил, что убьёт всех гадов, которые вторглись к ним, но также быстро его успокоили. Младшего Белова грызло чувство бессилия, ведь, всю жизнь он жил во внимании и лаврах собственных друзей, он считал себя идеальным и образованным человеком. С детства вплоть до юношества этот парень был обделён отцовским вниманием, который предпочитал семье гнусную бюрократию и бизнес. Да что знать этому избалованному юноше о жестоком и несправедливом мире? Ему не было важно, умрёт ли папа, творец, его лишь волновала собственная шкура и поддержание идеального образа. Последнее, что субъективно запомнил он, так это душераздирающий крик матери из соседней комнаты, затем хруст и тишину.
. . .
Прошло много времени, казалось, целая вечность. В очередной раз в комнату зашёл мужчина в балаклаве, он допивал уже из бутылки "Львовское", выкинул её и посмотрел на меня, ковыряясь языком в зубе.
С грузинским акцентом он мне сказал — Слышь! Ты только не обижайся, но ты сам заставил нас так сделать. Могли бы и там в квартире оставить.
У Архипа не было сил что-либо говорить, лишь посмотрел исподлобья на грузина. Тогда ему всё казалось концом, что жизни больше не будет продолжения. Он хоть и был мерзким, высокого о себе мнения человеком, но ещё не до конца потерял человечность и разум. Тогда ему лишь хотелось снова увидеть маму, родную маму, которую он не обнимал, казалось, уже столетия после того налёта на квартиру.
— Ну, ты как хочешь, а мне приказано тебя... Сам всё увидишь! — тот закопошился в карманах плотного зимнего кожака и достал канцелярский нож, затем подошёл к Белову-младшему и посмотрел тому в глаза — Я не вижу страха в твоих глазах. Чего же ты боишься?
— Пошёл в жопу... — на самом деле, тот боялся показать слабость.
— А это было зря-я. Меня, кстати, можешь Лирой звать — грузин вывел лезвие и провёл тем прямо по груди.
. . .
Мученик подвергался всевозможным не летальным, но болезненным пыткам. Тот орал, что есть мощи, а Лира лишь улыбался, иногда даже смеясь. "Как комарик укусит да пройдёт!" — говорил он. Это были нечеловеческие действия, не оправдано жестокие, словно на месте, с первого взгляда, доброго грузина, оказался дьявол, жаждущий только насытиться чужими страданиями. Удар за ударом, синяк за синяком, срез за срезом, шрам за шрамом. Спустя неописуемо большой промежуток времени надзиратель очередной раз сел на лавочку покурить, но зашёл он... "Не добивай его до конца. Он ещё нужен для работы" — . . .
. . .
— Сталкер, ты пойдёшь за мной, ясно? Тебе не о чем беспокоиться. Те, кто тебя пленил, уже получили по заслугам от доблестного отряда "Долга"!
— "Долг"?.. Впервые слышу о таких — Архип принимает постепенно сидячее положение, держась за голову, он разграблен, вещей, нажитых за короткий срок, не осталось уже совсем.
— Расскажу, если захочешь, но у нас сейчас нет времени. Тут у этих отморозков целый рассадник! Наш отряд временно займёт эту точку, и тебя не должно волновать, зачем. Ты в деле?
. . .
Его вызволили из плена, так и не поняв, сколько тот мог там пролежать. Первое время он был прибит к этому отряду на некой Свалке, ибо тот словил сотрясение после удара по голове и нуждался в помощи медика. Выполнял некоторые мелкие поручения, редко начинал разговор сам ввиду состояния здоровья, но оставался всё таким же психически нестабильным и радикальным нарциссом. Тут-то Архип и встретил Тропостроя, старого знакомого, благодаря которому попал в ЧЗО.
— Вижу, ты ни капли не изменился, Арха.
— Да кто ты?.. Тропострой? Снова ты, ублюдок? — захлопнув книгу.
— Именно — тот присел на землю около Архипа, устроился поудобнее — Я тебя искал, но ты пропал. Куда ты ушёл той ночью? Уже три дня прошло. Ты снова за своё?
— Три дня? Да быть такого не может! Не пудри мне мозги тут попусту. Сам знаешь, что я не люблю, когда мне какие-то засранцы, вроде тебя, врут.
— Я не вру. Ты в тот день оторвался от группы и нарвался на скорпионов. Помнишь? Помнишь, как они тебя обворовали, потом открыли огонь? Мы пришли на помощь, а ты сразу дал дёру. В чём дело? Нас выдворили из бригады. И только из-за тебя! Говори давай!
— Мне нужно было отдохнуть... Тебя волновать не должно было это вообще! Я и сам без вас справлялся лучше, чем когда вы пришли. Всё не так просто, как кажется.
— Ц-ц-ц, Архип... Тебе с такими принципами друзей не найти. Ты вообще думал об этом?
— Думал.
— И как?
— А тебя это ебать не должно. Давай я лучше расскажу тебе о том, что в книге вычитал, а ты послушаешь. Я не спрашиваю, я утверждаю.
— И так и так валяй. Времени много, а рассвет далеко.
Далее монотонно, но верно Архип цитировал мысль из пятисот-страничной книги, превозносил слова, словно он придаёт им какое-то сакральное значение, стоящее на уровне самых известных мировых заговоров.
— Вот, ты правда поверил в то, что слова, сказанные в этой книге — правда? Смешно! Не верю я в то, что мир можно изменить только при помощи мирных действий. А тебе бы стоило задуматься, верить ли людям, которые диктуют одну идею. Вдруг они делают это из собственной выгоды? М? Я, вот, хочу сказать, что проблемы, основанные на насилии, можно решить только насилием. И точка. Вспомни все великие войны, которые происходили на нашей Родине да близких землях. И сколькие из них заправду кончились мирным договором? На моей памяти таких нет! Казалось бы, условно, сегодня Российская Империя заключает мирный договор с турками, оставшись в выигрыше, а завтра они снова пытаются вернуть власть над утерянными балканскими народами. Если между противниками, заключившими мирный договор, есть хотя бы капля разногласия, то будь уверен, возгорание огня вновь — это лишь вопрос времени — твердил долгое время с пеной у рта Лукольцо.
. . .
Сырые подземные коммуникации под Периметром. Далеко от деревни. Царила абсолютная тишина, лишь вода из неизвестной реки под ногами хлюпала, а любое слово разносилось эхом на всё пространство. Красные дыроватые кеды уже давно промокли при походе по водостоку.
— Вано, надеюсь, твоя темка хоть в этот раз залетит. Ты же не хочешь, чтобы я психанул. Да ведь, м?
— Не бойся, братан!-..
— Я и не боюсь — Архип расправил плечи, дождевик к ним прилип.
— М-м-м, ага! Меня отныне можешь Тропостроем называть, у нас в кругу, к кому мы как раз и идём, принято называть друг-друга по позывным.
— Да как придётся, так и назову! Главное сами мне мозги не ебите.
— Да как скажешь! Мы уже близко.
Напарники проделали огромный путь до группы, теперь всё позади, а впереди лишь тёмный тоннель, ведущий на Свалку. В очередной раз Лукольцо избегает смертельной опасности за счёт команды, но ведь можно было поступить по-другому, только, когда он это понял, было уже слишком поздно. В группе было пять человек, считая пришедших. Они все являлись людьми разных национальностей, религиозных принадлежностей, взглядов, буквально демократическое сообщество, толерантное к любому лишнему. Однако, всех их объединяла одна цель — увидеть как можно больше загадок Зоны и заработать на этом, но этого с ними не разделял сам Архип.
Как все оказались на Свалке, они обсудили план действий, нужно было вынести килограммы металла из радиоактивной кучи без дозиметров и задней мысли, никто об этом толком не задумывался. Архип просто растопил костёр на автобусной остановке, а остальные пошли копаться в мусоре. Было холодно, пар шёл изо рта огромными клубами, а согреться нечем. В зоне погода кардинально отличалась от той, что была на Большой Земле. Издали, приглянувшись, видно, что и сами согруппники не особо-то были в восторге от такого. Лукольцо смеялся. Долгое время стояла тишина, прерывающаяся ненормативной лексикой.
. . .
Скоро начнётся вторая неделя, как группа диггеров пришла в Зону. Архип находится в разногласиях с большинством пацанов в этом месте, ибо он единственный не следует местным понятиям и имеет засевшую неприязнь к подобным. Ненависть к нему передаётся и через некогда друзей, которые успели привыкнуть к маргинальному образу жизни под крылом Лафертовского. Гордон начал колоть по вене, Тропострой активно участвовать в грабежах, остальные по мелочи. Было ясно то, что пора сваливать, пока не стало хуже, бросить всех и пуститься одному в путешествие.
Архип начал воровать припасы, чтобы отправиться в путь. Одним из этих мест оказалась кабинка Гордона. Он сидел под кайфом на стуле с закатанным рукавом, смотря вниз. Все уже спали. Свечи потухли. Пришлось освещать путь тусклым фонарём. Воришка забрал себе бинты, водку, пару аптечек, цифровой фотоаппарат, как вдруг наркоман проснулся.
— Арха-а... Эт-то ты-ы?.. А я хотел тебе сказать, каково это было в Афгане, даже говорить больно...
Архип был в недоумении, как услышал голос, казалось, глубоко спавшего Гордона. Он после пары секунд молчания подтянул капюшон, подобрал доску и стукнул проснувшемуся неумёхе по голове. Тот упал на спинку стула, облокотился неловко на стенку и заснул. Сбежал уже на следующий день, когда якобы собирался с группой брать деньги за проход в роли мебели, он тихонько оторвался от группы и наткнулся на враждующую бригаду Ренегатов, начался шмон и последующая перестрелка, о которой ранее было сказано и даже не один раз.
. . .
— Чего, ты, сука, стоишь, а?! ПОМОГАЙ, БЛЯДЬ!
— ... он из-за тебя щас сдохнет! ...
— АРХИП!
Архип стоял и смотрел за смертью Гордона. Он не чувствовал ни сострадания, ни грусти, ни радости. Просто тупил взгляд. Раз и Тропострой ударил боковым по щеке Лукольцо.
— Придурок! Иди, раз не будешь помогать! Ты вообще слышишь меня?! Такое трепло никто бы не взял к себе в группу! Ты приносишь одни проблемы, свинья! Видеть тебя больше НЕ ХОЧУ!
. . .
В этот раз Архип просто вытерпел. Он ушёл, так ничего и не сказав и не сделав. Ему в голову въелась фраза Вано, он захотел отомстить, увидев истинное лицо некогда друга. Пару недель он не мог избавиться от навязчивых мыслей, следил за группой каждый клятый день, в частности за объектом неприязни, кидал всякие записки, устраивал саботажи, подстраивал свою смерть, менял имидж. Сделал всё, чтобы финальная встреча оказалась неожиданной...
Эпилог
— Общество придумало законы морали, чтобы влиять на слабых и забирать привилегии у сильных.Сталкер накрывает грязным брезентом плащ и сбрасывает под рельсы. Идёт тот мимо ЛЭП, не взирая на то, что они могут вызывать очень странный эффект. Нет, путник слышал россказни сталкеров, легенды, ореол из которых окружает линии электропередач, но правда кажется, что ему большим счётом всё-равно на это. Медленным и неаккуратным шагом он привлекает внимание одного "слепыша", белого, облезшего, жалкого, словно это его родственная душа или чья-нибудь ещё... Сталкер подходит ближе, взводит предварительно курок Нагана и нажимает на спусковой крючок... И ещё раз... И ещё раз... И полразика... Старый пёс повалился, скуля, на землю, пуская море крови прямо на шпалы, а затем ещё дальше. Убийца продолжает идти тяжёлым ходом с револьвером в руке куда-то на юг. Его уже не грызёт нечто изнутри, его не волнует что-либо, только желание выжить, отныне он не боится начать всё с абсолютного нуля. А вдали виден свет фар и огромный силуэт поезда...
Последнее редактирование:
