0
АВТОР НЕ ПОДДЕРЖИВАЕТ НИ ОДНУ ИЗ СТОРОН УПОМЯНУТЫХ В ТЕКСТЕ.
ВСЕ ЭТО ВЫДУМКА.
ВСЕ ЭТО ВЫДУМКА.
ЗАРАЖЕННЫЙ ДУХОМ ВОЙНЫ
«Всякий, кто нарушит мой покой в этой жизни или в следующей, будет подвергнут страданиям и погибнет»
В городской больнице города Душанбе, Таджикской АССР в мае месяце 1968-ого года родился здоровый мальчик в семье русских, направленных в Таджикистан по работе. Мальчика назвали Анатолием. Полное имя записанное в свидетельстве о рождении гласило: “Малышев Анатолий Владимирович”.
Отец мальчика по образованию агрономом и был направлен в Душанбе, чтобы помогать развивать местное сельское хозяйство. Мать была учительницей, которую также направили преподавать русский язык и литературу в одну из местных школ. Молодые люди случайно встретились, почти тут же расписались и уже через несколько лет решили завести первого ребенка. Этим ребёнком и был Толик.
Мальчик рос в горячем воздухе Центральной Азии в новом панельном здании, квартиру в котором получил его отец спустя некоторое время после переезда. Мать заботилась о первом сыне, словно он был её самым большим благословением.
Однако культурное различие давало себе знать с самого детства. С улицы вечно раздается незнакомый язык, бродя по городу с матерью в глаза бросался незнакомый колорит громких людей и оживленных рынков. А дома детские книжки, сказки о добрых животных, былины о богатырях. На маленького ребёнка все это оказывало странное влияние. С одной стороны Толя не мог чувствовать себя полноценно русским, с другой стороны и таджиком не являлся. Дети во дворе относились к нему, как к равному, но легкое непонимание между ними всегда присутствовало.
Ребенок с детства проникся терпимостью к исламу, в голове начали смешиваться русский и таджикский языки. Родители предполагали такое развитие событий, но для них было странным, что их мальчик то и дело бросался словами иранской группы языков.
В детском саду было несколько таких же, как и Толик детей. Тоже с русскими родителями, которые были направлены сюда. Но большинство, конечно, было из числа местного населения. Культурные границы начали со временем размываться, как бы советская не пыталась создать образ человека мира, здесь влияния местной культуры перевешивало образ гордого рабочего.
В непривычной среде растут люди, которые умеют приспосабливаться. Толян учился лавировать между местным населением, легко находя общий язык, также он держался более привычного родительского шаблона, когда общался с прочими людьми.
Кризис идентичности подкрался незаметно. Толя не знал куда податься после обучения. Он не хотел больше оставаться в жарком и вроде бы родном Душанбе, но понимал, что ему здесь не место. Впрочем, ему хватало разума рассудить, что и в прочих регионах он будет скорее гостем, чем сойдет за местного.
На горе Толяна к его 18-ти летию Советский Союз продолжал вести затяжные и бессмысленные действия в Афганистане. Парень не нашел куда поступить после школы, да и не смог бы при всем желании, потому вскоре длинные руки призыва дотянулись до него. Пытаясь найти себя в кризисе личности, Толя отдал себя течению и собрался воевать. Родители лишь тяжело вздыхали, сестра, с которой Толя ненавидел общаться из-за её крайне подхалимского характера вздохнула с облегчением, ей такой бесполезный брат был не нужен. Никто парня отговаривать не стал, мол раз собрался воевать, хай идёт.
В глубине души Толян хотел, чтобы ему сказали, что он нужен живым и не должен идти умирать, но никто этого не сделал. Тогда он закрепил своё решение, твёрдо заявив, что идет воевать. Не за какую-то идею, не ради славы, а просто так, посмотреть, что такое война.
По заявлению Горбачева из Афганистана начался постепенный вывод советских войск, но это не помешало во всю крутящимся шестеренкам военной машины запихать Толяна в дивизию пехоты на севере. Война высасывала из этой земли жизнь, а из людей душу. Но произошло то, чего Толян в глубине души и боялся. После первых столкновений с врагом, война начала поглощать Толяна, жадно затягивала его своими кровавыми щупальцами. Жестокость в начале отвращала, взрывы пугали, а смерть сослуживцев расстраивала.
Пустыня, жара, духота, песок везде забивается. Молодой срочник Анатолий бродит по пустынным горам со своими сослуживцами. То и дело моджахеды устроят западню советским солдатам, а иной раз роли меняется и уже советский солдат становиться кошкой, а моджахед мышкой. Пустыня казалось бесконечной, Толе часто снились пески залитые кровью. Его отвращали убийства первые недели, но со временем это менялось. В начале ему стало безразлично, он старался убить врага и побыстрее забыть. Вскоре, однако, чужие смерти начали приносить ему удовольствие. Он оправдывал свою жестокость к врагам местью за павших сослуживцев, но на деле он попросту получал удовольствие от страданий других.
Последующие три года прошли бы для обычного человека словно в аду, но Толян чувствовал себя словно в раю. Вскоре его история стала для боевых товарищей не более чем странностью, подозрительным его не считали. После полного вывода советских войск противостояния стало равным, коммунистический режим держался за власть из последних сил. Пускай коммунисты и имели больше технологий, но организовавшиеся силы оппозиции из партизан и прочих протестных сил медленно наступали к Кабулу. Толян шел в одной из таких мелких группировок. Если бы хоть кто-то узнал о его прошлом в советской армии, его бы пристрелили на месте, но беглый таджикский язык и оправдание, что мать его русская, а отец нет, спасали Толяна от этого. Он выполнял приказы слаженно, бился так, словно вправду был верен идее. На деле же, он никогда не считал себя мусульманином, просто принимал, что чтобы биться на этой стороне, нужно быть похожим на всех. Также как и в советской армии, Толя был явным сторонником партии.
Песок, рев машин, звуки выстрелов и взрывов стали его колыбельной. Он продвигался в составе своего отряда к Кабулу. Вскоре, эта война тоже будет закончена. Толя научился не думать о конце, он просто знал, что найдет себе место в мире, даже если этот конфликт закончится. Напряжение от союза с незнакомцами вызывало у него опасение, потому Толян решил сбежать сразу же после того, как здесь все затихнет, чтобы никто случайно не решил расследовать его прохладную историю. За жестокость к врагам, новые сослуживцы дали ему кличку, которая с дари переводится как “Свин”.
В 92–ом году Толян вместе с остальными войсками оппозиции зашел в Кабул, после того, как в правительстве произошел переворот. Эта война казалось завершенной, потому Толя вновь собрал свои небогатые пожитки и выбрался из города под покровом ночи. Он намеревался пересечь границу с Ираном. Собратья по оружию Толяна, которые обнаружили пропажу того с утра, долго ещё спорили был ли тот и вправду таджиком, а не американским шпионом.
Толя вновь пробирался по пескам, вновь скрывался от военных, вновь убивал невинных граждан ради еды и новой пары обуви. Ему было уже 24 года, но он был более не похож на себя. Светлокожий, красивый и веселый молодой парень превратился в загорелого и бородатого мужика, глаза его показывали лишь усталость. Но Толя не мог отдыхать, ведь дух войны требовал крови.
Пережив голодный и холодный месяц на улицах Сочи, Толян собрал нужную сумму и купив билет в сидячем вагоне направился по России, незнакомой ему стране, в долгий путь. Спустя много лет он использовал русский язык, его понимали. Толян, после стольких лет общения на ломаных языках иранской группы чувствовал себя не в своей тарелке. Он всегда думал на русском, все же это был первый его язык, но общаться на нём последние годы не приходилось. Спустя девять лет войны Толян оказался в тишине, но дух войны требовал крови.
Пожилая пара переехала в квартиру к родственникам в начале 92-ого, после того, как ситуация в Таджикистане, где они жили начала накалятся. Однажды вечером в дверь постучали. На пороге стоял бородатый мужчина, одетый в обноски. Он был худощав, высокого роста. Назвался сыном.
Мать упала в обморок на месте, отец не мог и слова сказать, а прочие родственники, что ютились в квартире, Толяна и юношей не видели, а теперь перед ними стоял страшного вида мужчина и назывался двоюродным братом по отцовской линии. Когда волнения утихли, ему все же разрешили войти. Он знал о семье то, чего бы не её член никак узнать бы не мог. Толе пришлось долго вспоминать факты из семейной жизни родителей, но вскоре он убедил их, что перед ними их сын, живой и здоровый. Пару часов Толя рассказывал прохладную историю, как его посчитали мертвым и оставили, затем выходили местные от которых он не так давно решил отправиться домой, но был направлен с границы сюда. Он лгал, но в реальную историю ему бы всё равно не поверили.
Четыре года тишины. Дух войны требовал крови всё сильнее. Толян с трудом мог сопротивляться его позывам. Он работал дворником, но каждый день мечтал вновь оказаться на войне. Армия его не привлекала, тогда давно, в далеких песках ему понравился быт партизана. Толян не любил приказы, не любил организацию. Ему нужна была свобода, полная свобода. Он почти сорвался, когда узнал о начале второй чеченской войны, но понимал, что на этот раз с сепаратистами договориться у него не получится. Единственной вещью, которая спасала его от желания убивать был алкоголь, но и он вскоре помогать перестал.
Напившись до потери памяти у своего собутыльника из числа таких же дворников, Толян схватился за нож и прирезал того. Соседи услышали крики, вызвали полицию, та выломала дверь и обнаружила труп с множественными ножевыми ранениями и мирно спящего на диване человека. Толян был доставлен в отделение, затем в СИЗО. Суд признал его виновным в умышленном убийстве и назначил наказанием лишение свободы на 10 лет.
