Ранние годы (0-6 лет): Зарождение "Грача" и первых границ
Артём Грачёв появился на свет в шумном и зелёном Киеве, в одном из его спальных районов, где старые панельные дома соседствовали с разрастающимися новостройками. С самого рождения его окружала атмосфера порядка и предсказуемости, созданная его родителями – людьми труда, привыкшими к чёткому графику и ответственной работе. Отец, возможно, инженер на заводе или строитель, мать – бухгалтер или госслужащая; их жизнь была пропитана идеей, что всего нужно добиваться упорным трудом, и ничто не даётся просто так. Ещё до того, как Артём пошёл в детский сад, за ним закрепилась кличка "Грач". Конечно, она возникла из его фамилии – Грачёв, но очень быстро стала чем-то большим. Сначала это было ласковое прозвище от бабушки, потом забавная присказка от отца, а в детском саду, где дети часто ищут простые способы идентификации, "Грач" прилипло к нему намертво. Он не был самым крупным или самым шумным ребёнком, но в его глазах всегда горел огонёк живого любопытства.Воспитатели отмечали его упрямство – если Артём что-то задумал, например, построить самую высокую башню из кубиков или дорисовать свой рисунок до конца, несмотря на призывы к обеду, он делал это с завидным упорством. Строгость родителей проявлялась не в криках или физических наказаниях, а в чётких правилах и неукоснительном следовании им. Подъём по расписанию, аккуратность в игрушках, обязательное доедание каши – эти мелочи формировали его раннее представление о мире. Артём быстро понял: чтобы получить желаемое, нужно сначала выполнить то, что от тебя требуется. Это стало его первой стратегией.
Школьные годы (7-12 лет): Стратегии "Грача" и поиск интересов
С началом школьной жизни "Грач" окончательно стал его вторым именем. В школе, где были и другие Грачёвы, его так называли, чтобы не путать. Он не возмущался – кличка стала частью его личности, своего рода брендом. Образование для его родителей было святым делом. Уроки должны быть сделаны идеально, оценки – не ниже хороших, поведение – образцовое. Любое отступление от этих норм вызывало не гнев, а долгие, методичные беседы о долге, ответственности и о том, как важно не подводить семью. Артём не был вундеркиндом, но был умён и, главное, целеустремлён. Он быстро понял, что хорошие оценки – это не просто похвала, это пропуск к свободе.
Если домашнее задание сделано вовремя и без ошибок, у него появлялось время на свои дела. И вот здесь начинал проявляться тот самый "смысл и интерес". Пока другие дети просто играли во дворе, Артём мог часами пропадать, разбирая старый радиоприёмник, найденный на балконе, или исследуя устройство велосипеда. Он любил конструировать: сначала простые модели из Лего, потом что-то более сложное из подручных материалов. Ему было интересно, как это работает, и почему так. Это был его личный мир, куда строгие правила родителей почти не проникали, потому что его увлечения не мешали учёбе и домашним обязанностям. Он научился быть хитрым и изворотливым в рамках дозволенного. Если ему хотелось пойти с друзьями исследовать заброшенную стройку (что, конечно, было под строжайшим запретом), он сначала блестяще выполнял все задания по дому, потом делал уроки, а затем убедительно доказывал родителям, что ему необходимо пойти в библиотеку или к другу для "дополнительного изучения предмета". Его аргументы были настолько логичны и заранее продуманы, что родителям, хоть и с опаской, приходилось уступать.
Подростковый возраст (13-17 лет): Конфликт интересов и самоопределение
Подростковый возраст стал для Артёма периодом обострения конфликта между строгими родительскими ожиданиями и его собственным "смыслом и интересом". Родители, видя его способности, активно направляли его в "полезные" русла: спортивные секции, математические кружки, курсы программирования. Они мечтали о стабильной, высокооплачиваемой профессии для своего сына, видя в этом залог его будущего благополучия. Но "Грач" к этому времени уже сам отлично знал, что ему интересно. Он всё ещё занимался конструированием, но его увлечения стали более глубокими и необычными. Возможно, он увлёкся городской археологией, исследуя старые киевские дворы и подземелья, или даже пытался собрать робота из деталей старых бытовых приборов. Эти занятия часто требовали времени, которое, по мнению родителей, должно было быть потрачено на "более серьёзные" вещи или на помощь по дому. Конфликты стали более частыми, но Артём редко шёл на открытое противостояние. Он предпочитал тактику "Грача": обходные пути, убеждение, демонстрация результатов. Если ему нужно было купить какую-то редкую деталь для своего проекта, он мог собрать нужную сумму, выполняя мелкие поручения для соседей или экономя на школьных обедах, а затем аргументированно доказать родителям, что эта покупка является "инвестицией в его образование" или "развитием полезных навыков". Кличка "Грач" к этому времени перестала быть просто фамилией.Она стала отражением его характера: он был настойчивым, умным, умеющим приспосабливаться, но всегда летящим по своей траектории. Друзья уважали его за это: он всегда находил выход из сложной ситуации, умел договариваться и не пасовал перед трудностями. Он был тем, кто мог уговорить учителей дать ему дополнительное задание по предмету, который ему был интересен, или убедить родителей отпустить его на ночёвку к другу, где на самом деле планировалась посиделка с гитарой. Атмосфера Киева, его старинные улочки и парки, его современный ритм, стали частью его мира. Он проводил часы, наблюдая за жизнью города, черпая вдохновение для своих проектов и размышляя о будущем. Он понимал, что родители желают ему добра, но также твёрдо верил, что только он сам может найти свой путь и свой "смысл".
Переломный Момент: Срыв "Грача" (16-17 лет)
К 16-17 годам Артём Грачёв, которого в Киеве все называли "Грачом", подошёл к критической точке. Атмосфера в доме накалилась до предела. Родители, всегда строгие, но по-своему предсказуемые, теперь были одержимы одной мыслью: выпускные экзамены и поступление в престижный ВУЗ. Для них это был логичный венец его детства, гарантия стабильного будущего, а для Артёма – удушающая петля, затягивающаяся вокруг его шеи. Тот самый "смысл и интерес", который раньше питал его увлечения конструированием и познанием мира, к этому времени потускнел, а то и вовсе исчез. Его тщательно выстроенная система лавирования между родительскими правилами и собственными желаниями дала трещину. Уроки казались бессмысленным зубрежом, а его старые проекты – детскими игрушками на фоне нарастающего давления. Он чувствовал, что его прежние "победы" – успешно выполненные домашние задания ради часа свободы на свои "важные" дела – теперь не имели никакого веса. Вся его энергия, вся его хитрость "Грача" уходили на то, чтобы избегать этой новой, тотальной родительской осады. Именно в этот период Артём нашёл новый "смысл и интерес" – в совершенно другой компании и в совершенно других, запретных, ощущениях. Он связался с ребятами, которые были полной противоположностью его собственного, до этого аккуратно выстроенного мира. Это была группа подростков из соседних дворов, объединённых не общими интересами в учёбе или спорте, а общим чувством отторжения от скучной взрослой жизни и жаждой чего-то настоящего, дикого. Вечера, которые он раньше мог посвятить сборке сложной модели или чтению, теперь проходили иначе. Подвалы старых киевских домов, гаражи и заброшенные стройки стали их убежищами. Там, в полумраке, Артём впервые почувствовал вкус настоящей, ничем не ограниченной свободы, пусть и весьма опасной. Спиртные напитки, сначала робкие глотки пива, затем более крепкие настойки, обжигали горло, но давали ощущение эйфории и смелости. Это был быстрый и эффективный способ заглушить внутреннее беспокойство и назойливый голос родителей в голове. В одном из таких подвалов о
Он активно участвовал в тренировках, чувствуя, как злость и разочарование выходят через мышцы. Эти подвальные "тренировки" часто перерастали в реальные драки – с соседними компаниями, из-за девушек, или просто потому, что кто-то "косо посмотрел". И если раньше "Грач" избегал конфликтов, то теперь он бросался в них с почти безрассудной отвагой, чувствуя прилив адреналина и странное, болезненное удовлетворение от того, что он может постоять за себя и за своих новых "братьев". Но, пожалуй, самым мощным источником нового "смысла" для Артёма стала музыка. Через потрёпанный магнитофон, принесённый одним из ребят, они слушали запрещённые в СССР песни Это была музыка бунта, свободы, энергии, совершенно чуждая официальной советской эстраде. Она говорила с Артёмом на языке, который он интуитивно понимал, но не мог выразить словами. Каждая нота, каждый гитарный рифф были манифестом против скучной, правильной жизни, которую ему пророчили родители. В этих звуках он находил катарсис, чувствуя себя частью чего-то большего, чем просто школьник из Киева. Ранее любимые увлечения – конструирование, исследование, чтение – были заброшены. Пыльный конструктор лежал под кроватью, разобранный приёмник так и не был собран, книги казались скучными и бессмысленными. Его прежний мир, мир порядка и логики, больше не давал того драйва, того ощущения жизни, которое он находил в подвалах, в запахе сигарет и дешёвого алкоголя, в криках драки и рёве запрещённых гитар. Этот период стал настоящим переломом для Артёма. "Грач", который всегда умел найти свой путь, теперь летел по траектории, которая вела в совершенно иную сторону, чем представляли себе его родители.Он отверг их мечты, их правила, их видение будущего, погрузившись в мир опасного и пьянящего самоутверждения. Это был его собственный, хоть и деструктивный, способ заявить о себе, найти свою идентичность и почувствовать себя живым в условиях удушающего давления. Его родители видели лишь проявление "плохого влияния", но для Артёма это был отчаянный, болезненный, но совершенно сознательный выбор – выбор свободы, пусть и с очень высокой ценой.
Падение и Возрождение "Грача"
Ситуация, о которой родители Артёма Грачёва раньше лишь смутно догадывались, теперь обрушилась на них всей своей тяжестью. Звонки из школы стали обыденностью: учителя, классный руководитель, даже директор – все жаловались на полное отсутствие успеваемости и постоянные драки. Его старые отговорки, его хитроумные стратегии больше не работали. Строгие, работящие родители были не просто расстроены – они были в ярости и отчаянии. Для них это был крах всех идеалов, всех усилий, вложенных в сына. Максимально не рады – это было слабо сказано. Они прибегали к особым мерам воспитания: бесконечные нотации, лишение всех карманных денег и любой свободы, запирание дома после школы, угрозы физическим наказанием (которые редко доходили до дела, но висели в воздухе). Дом, когда-то место пусть и строгих, но понятных правил, превратился для Артёма в тюрьму, где каждая стена давила, а каждый взгляд родителей был укором. В ответ на это давление, Артём, наученный лавировать, но теперь доведенный до предела, выбрал самый радикальный путь – бегство. Он стал регулярно убегать из дома. Ночевал где придётся: в тех же подвалах, где они слушали запрещённую музыку, на заброшенных чердаках, у менее требовательных друзей, чьи родители были в отъездах или просто не обращали внимания. Он пытался найти ту же пьянящую свободу, что и в подпольном спортзале, но теперь она сопровождалась постоянным холодом и голодом. В один из таких моментов, Артём пропал на пару-тройку дней. Моросящий киевский дождь, осенняя сырость и несколько ночей на улице без еды сделали своё дело. Голод был реальным, а запасы алкоголя, который временно заглушал дискомфорт, иссякали. Именно тогда, на грани отчаяния, он и его "братки" прибегли к крайним мерам, к тому, чем они ранее никогда не занимались.
Это был тот самый предел в переломном возрасте. Под влиянием алкоголя, голода и отчаянной потребности в деньгах, они начали отбирать деньги у прохожих. Сначала это были мелкие "щипки" у школьников, потом – агрессивные "занятия" у студентов, а затем – настоящий грабёж. Холодный пот выступал на лбу Артёма каждый раз, когда он участвовал в этом, но притупленное алкоголем сознание и адреналин от безнаказанности временно заглушали совесть. Для них это был единственный способ закрыть свои потребности – купить еды, а главное, снова достать спиртное, чтобы уйти от реальности. Это продолжалось довольно длительное время, пока его родители, доведённые до полного исступления, не подали заявление в полицию о пропаже Артёма, ведь он не появлялся дома уже очень долго. Конечный итог наступил жестоко и внезапно. Полицейским всё же удалось поймать парня, как раз на деле. Артём и его подельники, в довольно нетрезвом состоянии, окружили пожилого мужчину на тёмной улице. Они жестоко били его и забирали деньги, когда из-за угла вывернул патрульный автомобиль. Вспышки света, крики, звук сирены – всё смешалось в один ужасающий хаос. Артём почувствовал удар по голове, затем – по рёбрам. Он был арестован. За это дело Артёму "очень сильно прилетело". Он пережил не только задержание и допросы, но и физическое воздействие, которое заставило его по-настоящему осознать, насколько глубоко он опустился. Ему чудом удалось избежать колонии для несовершеннолетних благодаря усилиям родителей и, возможно, их связям, но он долгое время находился под надзором полиции. Постоянные проверки, беседы с участковым, косые взгляды – всё это стало его новой реальностью. Именно в этот момент, в затхлом кабинете следователя, с синяками на лице и осознанием всей глубины падения, Артём понял, что "пора завязывать". Хмель выветрился, оставив после себя лишь горечь и отвращение к самому себе. Этот опыт стал для него самым мощным, хоть и самым горьким уроком.
Он посмотрел в глаза своему будущему, и оно показалось ему мрачным и безнадёжным. Возвращение к нормальной жизни было мучительным. Он постепенно начинал возвращаться к учёбе, но с большим трудом. Ему пришлось навёрстывать упущенное, терпеть насмешки и предвзятое отношение. Школу он закончил с огромным трудом, едва сдав выпускные экзамены. О престижных ВУЗах, о которых мечтали родители, речи уже не шло. Благодаря его прежним способностям и умению работать руками, ему удалось поступить лишь в местный колледж на слесаря. Обучение в колледже давалось ему уже проще – практические задачи, работа с инструментами, ремонт механизмов – всё это вызывало в нём отголоски прежнего "Грача", того, кто любил разбираться, как что работает. Но интерес к учёбе всё же был мал, ведь задачи, по его мнению, были довольно простыми, не дающими простора для полёта его мысли. Это было скорее отбывание, чем страстное увлечение. Самое главное изменение произошло в его социальном кругу: он полностью перестал общаться с прошлой компанией. Дорога к ним была отрезана, и Артём больше не искал с ними встреч. Он стал больше заниматься своим развитием, хоть это и было не так ярко, как раньше. Он снова начал читать, пусть и не запоем, интересоваться техникой, но уже без прежнего фанатизма. Он всё ещё иногда прогуливал пары, старая привычка давала о себе знать, но это были уже единичные случаи, а не систематические побеги. Главное, чему он научился, пройдя через этот ад – это следить за своими эмоциями в любой ситуации. Он больше не позволял гневу или отчаянию брать над ним верх, понимая, куда это может привести. "Грач" научился контролировать свой полёт, пусть он пока и был невысоким, но зато – стабильным и направленным на созидание.
Тень Прошлого и Бремя Ответственности (18-21 год)
"Грач" умел уговаривать людей и правильно выстраивать ситуацию: он не просто пропускал, он всегда находил время, чтобы сдать все нормативы, выполнить практические задания на отлично и, главное, объяснить свою ситуацию так, что его слова звучали убедительно. Он мог даже предложить свою помощь в ремонте оборудования колледжа, демонстрируя свои навыки на деле, чем заслужить благосклонность преподавателей. Долгое время всё длилось своим чередом: днём колледж, вечерами и в выходные – тяжёлая физическая работа. Артём продолжал работать как физически, чтобы обеспечить семью, так и над собой, чтобы не поддаться отчаянию и не сорваться вновь. Он поддерживал родителей, стараясь создать дома атмосферу спокойствия, хотя внутри у него всё горело от тревоги. Его мать, к тому времени, уже не могла работать из-за частых перепадов давления и проблем с сердцем, что ещё больше увеличило финансовую нагрузку на плечи Артёма и его отца. Близилось к завершению обучение парня. В последний год, будучи уже на практике, Артём смог проявить себя. Он проходил платную практику на заводе, где работал его отец. И это было не просто "отбывание номера". Благодаря своему умению работать руками, а самое главное, своему желанию разбираться в сути вещей и предлагать нестандартные решения (те самые качества, которые когда-то проявлялись в его конструировании и затем на заводе), Артём заслужил получать деньги за свою работу. Он не просто выполнял поручения – он предлагал улучшения, эффективно справлялся с самыми сложными задачами, быстро учился. Его ценили за дело, а не за родственные связи. Парню удалось завершить техникум с хорошими оценками по практике и реальным опытом работы. Это был момент гордости, хоть и омрачённый ситуацией дома. Он чувствовал, что наконец-то вышел на прямую дорогу, готов был начать полноценную трудовую жизнь, продолжать помогать семье, возможно, даже искать пути для дальнейшего развития и реализации своих технических идей. Но тут пришла она – повестка в армию. Толстый конверт с гербовой печатью перечеркнул все планы, все надежды. Мир Артёма снова перевернулся. Всё, что он так упорно строил, весь фундамент стабильности, который он с таким трудом заложил, вдруг оказался под угрозой исчезновения на два долгих года. А дома – больная мать и тревожный отец. Это был новый, непредсказуемый вызов, который "Грач" должен был принять.
Призыв и Служба: Новый Смысл (21-22 года)
Повестка в армию пришла как удар грома среди ясного неба, перечеркнув все планы Артёма. В те времена, в позднем СССР, вариантов "откосить" от армии не было; это считалось не просто обязанностью, а важным этапом в жизни каждого мужчины. Артём покорно прошёл все необходимые этапы: анализы, комиссии, медицинское освидетельствование. Его физическая подготовка, полученная на подработках и в "подвальном спортзале", вкупе с отсутствием серьёзных медицинских противопоказаний, гарантировала пригодность к службе. Однако военкомат, как и положено, запросил характеристику о парне с его места работы и прошлого места обучения. И здесь произошло нечто удивительное. Несмотря на подростковые грехи и полицейский надзор, все в один голос говорили о Артёме как о трудолюбивом и умелом парне, умеющем работать руками и обслуживать технику. Его преподаватели помнили его способности к практической работе, а коллеги на заводе – его смекалку в ремонте. Эта характеристика, явно удивившая военкома, с
Ему быстро удалось найти себе товарищей и зарекомендовать себя как среди сослуживцев, так и у военнослужащих старших званий. Местные "деды" его вовсе не трогали; более того, они зачастую брали его помогать им в разного рода делах, видя в нём полезного и толкового парня. Курс молодого бойца прошёл у Артёма довольно быстро в его глазах, он адаптировался, используя свою внутреннюю дисциплину и аналитический ум. Возможность разбираться в разного рода технике – будь то грузовики, БТРы или стрелковое оружие – пробудила в нём особый интерес. Это очень сильно напоминало его "детские" дела: копаться в разной технике, конструировать и воссоздавать. Это была его стихия, его "смысл и интерес" в условиях армейской рутины. Но наибольший интерес у парня проявился в разборе разного рода автоматов. Это дело казалось ему удивительно простым и, самое главное, увлекательным. Если происходили какие-то сбои, он всегда брался за работу с рвением. Для Артёма его служба стала намного легче. Он стал зачастую пропускать разного рода занятия в армии, особенно строевую подготовку или лекции по политпросвещению, и больше уделять время починке автоматов, пистолетов и т.д.. Это было не проявлением бунта, а скорее целесообразностью, которая была "узаконена" старшим по званию, который сам и назначил его на должность помощника техника.
Артёму приходилось чинить автоматы в самых разных условиях: как на полигоне под проливным дождём и тоннами сыплющего снега, так и в тёплом помещении оружейной. Самое главное, огонь в глазах и интерес вернулись, и это помогло парню быстро овладеть этим делом. Благодаря этому, за хорошую проделанную работу и тягу к службе, ему даже удалось получить звание ефрейтора. В нём видели не просто солдата, а ценного специалиста.Но всё не могло продолжаться хорошо так долго.
Трагедия и Новое Падение (22-23 года)
В один из дней, когда парень уже прошёл год службы, ему пришло письмо от родителей. Он открыл его с привычной тревогой, но содержание повергло его в шок. В письме от отца рассказывалось о том, что его мать умерла из-за проблем с сердцем. В этот момент мир Артёма обрушился. Потеря родного человека для него была чем-то нереальным, невообразимым. Мать, которая прошла с ним через все испытания, которая постоянно за него переживала, которой он обещал изменить свою жизнь – её больше нет. В этот момент у него начался новый перелом в жизни, более глубокий и разрушительный, чем подростковый бунт. Свою работу в армии он стал выполнять уже не так, как раньше. Энтузиазм уменьшился, и он стал делать просто всё как робот – механически, без прежнего огня в глазах. Его навыки никуда не делись, но исчезло внутреннее пламя, питавшее его. Частые перепады настроения также сказывались на отношениях с сослуживцами, и он стал отдаляться от ребят, замыкаясь в себе, просто проделывая свою работу. Шутки, разговоры, посиделки – всё это стало безразлично. Мысль о потере матери его никак не отпускала, постоянно возвращаясь к вопросам: "Мог ли я что-то изменить?", "Это моя вина?". И на протяжении второго года службы от отца не поступало больше никаких писем, что было очень странно и усиливало тревогу.
Возвращение в Ад (23-25 лет)
По приходу из армии молодого парня даже никто не встречал, хотя о скором приходе он сообщал своему отцу в письме. Пустая платформа, чужой город, чувство полного одиночества. По приходу домой ситуация прояснилась, и это стало последним ударом. Всё это время после смерти матери отец ушёл в запой, скатился в глубокую алкогольную зависимость. Он стал часто прогуливать работу, опустился на должность ниже, превратившись в тень того работящего и строгого человека, каким его помнил Артём. Дом, где когда-то царил порядок, теперь был похож на пристанище пьяницы. Это очень сильно повлияло на характер Артёма. Он стал более злым и серьёзным, его глаза потухли, уступив место жёсткому, отстранённому взгляду. Весь тот самоконтроль, который он выстраивал годами, все уроки, которые он усвоил, казалось, пошли прахом. На фоне всего этого, в попытке заглушить боль и отчаяние, ему даже удалось вернуться в прошлую компанию. В компанию, с которой ранее он промышлял разного рода беспределом, употреблением алкоголя и тому подобное. Он вновь вернулся к этому, но теперь всё было иначе. Они больше не искали приключений, не стремились к "смыслу" в запрещённой музыке. Всё, что они делали, это лишь распивали спиртные напитки, пытаясь забыться, и зачастую дрались с подобными себе людьми – другими пьяными компаниями, случайными прохожими, которые им не понравились. Это зачастую приводило к приводу в полицию за хулиганство. Круг замкнулся. "Грач" снова оказался на дне, потерянный, опустошённый, отчаянно ищущий забвения в алкоголе и бессмысленной агрессии. Все его прежние успехи, его стремление к развитию, его способность к созиданию – всё это было похоронено под грудой горя и разочарования. Он был на грани, и лишь чудо могло вытащить его из этой бездны.
Новое Дно: Криминальный Срыв (25 лет)
Возвращение Артёма из армии стало началом его самого мрачного периода. Он полностью погрузился в деструктивный образ жизни, пытаясь утопить боль утраты матери и разочарование в отце, который сам опустился на дно. Всё шло своим чередом, но это был череда саморазрушения. Артём появлялся дома лишь для того, чтобы поспать несколько часов; с самого утра он сразу же терялся. Он уходил на подработки, которые, в отличие от его армейской службы, были хаотичными и не приносили никакого удовлетворения. Вечером он запивал своё горе со своими старыми друзьями и вступал в драки. На завод, где он когда-то нашёл свой техничес
Бегство и Одиночество
Ночь после ограбления прошла в пьяном угаре. Артём с подельниками, забрав выручку из магазина, не стали долго ждать. Они затоились на квартире одного из товарищей, продолжая пить, пытаясь заглушить остатки страха и придать себе ложное чувство триумфа. Этот день закончился лишь пьянкой, а затем – беспробудным сном, пока они лежали в забытьи, полиция работала вовсю. На месте преступления Артём оставил свой армейский жетон, который он носил ещё с момента дембеля – своего рода талисман, превратившийся в улику. Продавщица, оправившись от шока сразу после ухода парней, сообщила о краже в полицию. К тому времени наряд уже выдвигался к магазину, ведь неравнодушные люди, видевшие суету, всё же их вызвали, но было уже поздно – парни покинули место преступления. Однако, оставленные следы и свидетельства не давали правоохранительным органам расслабляться. Прошло некоторое время, был составлен фоторобот на троих парней – не слишком качественный, но вполне узнаваемый для тех, кто знал их. И, конечно же, к делу приложился жетон Артёма, который он по случайности забыл. Из-за того, что парни часто попадали в полицию за хулиганство и другие мелкие правонарушения, их сразу же опознали. Первым делом наряд полиции выдвинулся "в гости" к Артёму, ведь на него было больше доказательств из-за потерянного жетона. Но, к счастью Артёма (или к его новому несчастью), его там не было. На месте был лишь пьяный отец, который с трудом соображал. Полиция пыталась всячески допросить его о местонахождении сына, но он ничего толком не знал и, будучи пьяным, не мог дать вразумительных показаний. К тому времени, как отец Артёма общался с полицией, парни проснулись, разделили украденную прибыль и разошлись. Артём, чувствуя смутную тревогу, но подгоняемый потребностью хоть ненадолго вернуться в свой дом, всё же решился вернуться домой на время. Он ступал по улицам Киева, где каждый закоулок хранил воспоминания о его прошлом – как о детских мечтах, так и о подростковом бунте.
Чудом разминувшись с полицейским патрулём (возможно, они уже уехали из его двора, или он просто прошёл по другой улице), Артём возвращается домой. Он открывает дверь, и его встречает запах застоявшегося алкоголя и поникший, пьяный отец. От него Артём и узнаёт, что он находится в розыске. Эта новость оглушила его, отрезвила лучше любого холодной воды. Ужас содеянного, осознание реальной угрозы тюрьмы – всё это обрушилось на него с новой силой. Но бежать было уже поздно. Пока Артём разговаривал с отцом, полиция приехала на квартиру к тому товарищу, в которой они и уснули после ограбления. Его приятеля взяли с поличным – скорее всего, часть выручки или какие-то улики были там же. Об этом Артём узнал только позже, от третьего друга. Тот, с трудом отыскав Артёма, нашёл его в заброшенном доме, где они раньше тусили – одном из тех старых убежищ, где когда-то слушали запрещённую музыку. Там Артём скрывался от полиции, дрожа от страха и отчаяния, не зная, куда ему деваться. Одиночество. Вот что навалилось на него в этом заброшенном, пыльном доме. Смерть матери, падение отца, предательство своих "братьев", которые теперь сидят, и его собственное, полное безнадёжности, будущее. Жетон, символ его службы и невольного признания, теперь был клеймом, ярлыком преступника. В его голове не было больше мыслей о лёгких деньгах или заглушении боли алкоголем; был только один вопрос: "Что теперь?". Он достиг самого дна, и казалось, выбраться оттуда невозможно.
Продолжение Побега: Тень Чернобыля
Артём Грачёв и его единственный оставшийся на свободе товарищ, чудом избежавший полицейских облав, сидели в полумраке заброшенного дома, где когда-то звучал смех и запрещённая музыка. Теперь здесь царила мёртвая тишина, прерываемая лишь стуком их собственных сердец. Размышляя о будущем, они понимали: желание попасть в тюрьму было минимальным, и им ничего не оставалось, как скрываться. Нужно было продумывать план побега. Вспоминая те времена, когда их была целая толпа, они прониклись в прошлое – к тем дням, когда бесшабашность казалась свободой. Но мысль о дне, в котором они находятся, не отпускала их: теперь это была не игра, а реальная угроза заключения. Им пришлось переночевать в этом заброшенном здании, дрожа от холода и страха, а ранним утром выдвигаться дальше, в отдалённые места, в самые края Киева, где им в дальнейшем предстояло прятаться. Тем временем по всему району, где произошло ограбление, на стенах начали развешивать фоторобот Артёма и его поддельника, которых так и не удалось поймать.
Полиция, до последнего думая, что два друга не могли далеко уйти, активно прочёсывала известные им места. Но прошло ещё не слишком много времени, и арест остальных двух был лишь вопросом времени, если они не будут осторожны. Убежав как можно дальше, в отдалённые районы, где их лица не были так хорошо известны, парни придумали некий план. Они на время затаились на чердаке одного из старых многоэтажных домов. Этот чердак, пыльный и тёмный, стал их временным убежищем. Ходили в магазин они по очереди, пытаясь максимально спрятать своё лицо – натянув шапки, прячась за воротниками. Их план был прост, но эффективен: если кто-то из них ушёл в магазин за продуктами и не вернулся в течение 10-15 минут, то значит, нужно убегать. Убегать как можно дальше и брать инициативу скрытности на себя одного. Это был суровый, но необходимый пакт. Так и прошли несколько дней, полных тревоги и нервного ожидания. Запасы еды таяли, а страх быть пойманными рос с каждым часом. И вот, в один из таких дней, когда Артём рискнул выйти за продуктами, он встретил ключевого персонажа, который смог бы им помочь, как оказалось в дальнейшем. Он столкнулся со своим старым знакомым, который раньше так же, как и они, бунтовал и проводил с ними время в подростковые годы, до того как Артём ушёл в армию.
В этот момент, с его появлением, жизнь Артёма полностью перевернулась. Он не выдал их, а, наоборот, предложил помощь. Артём с поддельником на некоторое время решили остаться у него. Впервые за долгое время они почувствовали относительную безопасность. В процессе общения, сидя в более-менее уютной обстановке, им удалось узнать тревожные новости о своём третьем товарище, который пропал на долгое время и очень долго не выходил на связь. По словам того самого друга, после некоторых проблем в жизни и, возможно, психологического слома, их бывший приятель переехал в другой район и в дальнейшем... ушёл в жизнь в Зону отчуждения.
. Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Зона отчуждения. Это место, которое для большинства киевлян ассоциировалось с ужасом, радиацией и смертельной опасностью, для них, беглецов, вдруг приобрело совершенно иное звучание. По словам друга, после аварии на Чернобыльской атомной электростанции, в радиусе 30 километров всё поменялось. Там царила уже совсем другая атмосфера – атмосфера Зоны, где она выстраивала свои правила и решала, кто выживет, а кто останется в живых.
Последнее редактирование:
