0
- 1
- 0
Автобус отправился с начальной остановки, оставив после себя лишь выхлоп пороховых газов. Прильнув лбом к заляпанному стеклу, Фома лишь ловил малейшие вибрации от узких Одесских дорог. Кажется, будто совсем иная оболочка такой знакомой тебе земли показался из-за полотна другой культуры. Сбривая все рамки, ты становишься свободным, не так ли? Но это понятие нищенской воли, при которой ты отказываешься от массового потребления в угоду самокопания. Как же сильно может ошибаться человеческая особь, когда ступает по уже протоптанной дороге для всех. А если ты ощущаешь себя белой вороной? Где же принятие со стороны общества, обещанные выплаты за воинские заслуги и душевный покой? Наглая ложь. Ты стал такой шестеренкой, которая все вертится в этом колесе, оставляя после себя лишь прах.
Поворот. Резкий удар по фронту на голове и ты будто переворачиваешь песочные часы. Время идет обратно. Когда ты молод, в крови кипит смесь непонятной тебе химии и ты действительно ощущаешь всю свою жизнь без кандалов. Ни судебных приставов, ни кошмарных счетов за электричество, не нужно тратиться на проезд, услуги эскорта и очередную банку пива. Ты свободен и вседозволен. Но каким было его детство? Фома уже и сам не помнил. На сцене огромного театра боевых действий ты теряешь часть себя, оставляешь на чужой земле рваные куски собственной воли. Схожее чувство с предательством. Но кому ты и что должен – до конца непонятно.
Беззаботные годы представлялись ему по накатанной до того злосчастного дня. Мама достает из духовки только приготовленную запеканку с картошкой, отец ковыряется в патроне лампы накаливания. Сказка. Вновь холодными каплями на лбу выступает пот. Он не помнит совсем ничего. Что-то слишком страшное и неестественное заставляет тебя вырезать из коры головного мозга этот фрагмент. Машина. Секунда, пять, десять. Вдребезги разбитый телеэкран. Как такое возможно? Это очередная иллюзия и ты вновь отрубаешься на больничной койке.
Поворот. Резкий удар по фронту на голове и ты будто переворачиваешь песочные часы. Время идет обратно. Когда ты молод, в крови кипит смесь непонятной тебе химии и ты действительно ощущаешь всю свою жизнь без кандалов. Ни судебных приставов, ни кошмарных счетов за электричество, не нужно тратиться на проезд, услуги эскорта и очередную банку пива. Ты свободен и вседозволен. Но каким было его детство? Фома уже и сам не помнил. На сцене огромного театра боевых действий ты теряешь часть себя, оставляешь на чужой земле рваные куски собственной воли. Схожее чувство с предательством. Но кому ты и что должен – до конца непонятно.
Беззаботные годы представлялись ему по накатанной до того злосчастного дня. Мама достает из духовки только приготовленную запеканку с картошкой, отец ковыряется в патроне лампы накаливания. Сказка. Вновь холодными каплями на лбу выступает пот. Он не помнит совсем ничего. Что-то слишком страшное и неестественное заставляет тебя вырезать из коры головного мозга этот фрагмент. Машина. Секунда, пять, десять. Вдребезги разбитый телеэкран. Как такое возможно? Это очередная иллюзия и ты вновь отрубаешься на больничной койке.
Встреча с сослуживцами всегда предстает раскрытием пыльного альбома с фотографиями. Сколько себя помнил Фома – все вновь обрушалось под натиском собственного негодования. На самого себя. Ненависть к своему укладу жизни, непристойному поведение и обвал стандартизации общества. Все плывет по одному конвейеру и твоя жизнь – еще одна коробка.
Вновь заливая собственную неполноценность в душе, ты обращаешься к этанолу в крови. Кто он такой, чтобы командовать твоими действиями? Хотя, вырабатывается значительный симбиоз, который односторонен: алкоголь без тебя существовать может, а ты без него – нет. Последняя стадия алкоголизма часть приравнивается к постоянному тремору, если не выпьешь. Рассудок мутнеет. Становится страшно и темно.
Школа и университет… Точно. Вот где он мог ошибаться. Он не помнил себя лишь в бессознательном возрасте. Кабинет технологии. Куча опилок и стружек, разбросанный инструмент и очередная заготовка. Пугач. Казалось бы, что конструкция и вовсе не годится к использованию, но дух хулигана витал в воздухе, отравляя все правила и расчеты директора. Куча серных головок летит в дуло самопального огнестрела и производится точный выстрел в портрет Ельцина. Грохот по всей школе. Тихий свист на мотив Гражданской Обороны.
Школа и университет… Точно. Вот где он мог ошибаться. Он не помнил себя лишь в бессознательном возрасте. Кабинет технологии. Куча опилок и стружек, разбросанный инструмент и очередная заготовка. Пугач. Казалось бы, что конструкция и вовсе не годится к использованию, но дух хулигана витал в воздухе, отравляя все правила и расчеты директора. Куча серных головок летит в дуло самопального огнестрела и производится точный выстрел в портрет Ельцина. Грохот по всей школе. Тихий свист на мотив Гражданской Обороны.
Еще несколько стопок сделали собеседника Фомы более разговорчивым. Чернобыль? Дудки. Нет там жизни. После кошмарного взрыва все привело к гибели живого. Максимум походить, посмотреть на вымершую цивилизацию.
Университет? Точно не про нашего героя. Встав на путь безразличия к обществу, тебе точно не прорисован путь в высшее учебное заведение. Слишком много учить, да и делать там нечего. Тяга к изучению всевозможных предметов была куда выше, нежели зубрежка учебников по биохимии. К тому моменту в доме были разобраны все вещи – от офицерских часов отца… Кого? Отец. Точно, отец. Техникум обеспечивает тебя новыми связями, среди которых был некий Отец. Конечно, Василий Петрович, который обучал новоприбывших студентов работе с токарным станком. Все та же мастерская, только на столе лежит уже небоеспособный Автомат Калашникова. Спилен боек? Тоже мне, проблема. Грядет что-то гораздо серьезнее…
Сразу же после окончания училища, Фома не блистал желанием работать за станком. Он, все же, исследователь жизни или работяга? Армия. Вот где дадут и прыгнуть с
парашюта, где дадут пострелять с автомата и научат всему. Впрочем, если с интеллектуальными показателями было все не так уж хорошо, то физическая подготовка и подвешенный язык присутствовал в комплекте самодостаточного парня всегда. Военкомат. Обследование. Категория А1. А что вы хотели? Постоянная игра в футбол, занятия на турниках. Ведь девочкам тоже нужно нравиться.
Монотонная служба, каптерка, самовольное оставление части. Запах кислой рыбы, тушеная капуста, ворованная сгущенка, печеная картошка. Едкий душок зеленого ОЗК, звук затвора, постоянные учения. Вот же его место в этой жизни.
Университет? Точно не про нашего героя. Встав на путь безразличия к обществу, тебе точно не прорисован путь в высшее учебное заведение. Слишком много учить, да и делать там нечего. Тяга к изучению всевозможных предметов была куда выше, нежели зубрежка учебников по биохимии. К тому моменту в доме были разобраны все вещи – от офицерских часов отца… Кого? Отец. Точно, отец. Техникум обеспечивает тебя новыми связями, среди которых был некий Отец. Конечно, Василий Петрович, который обучал новоприбывших студентов работе с токарным станком. Все та же мастерская, только на столе лежит уже небоеспособный Автомат Калашникова. Спилен боек? Тоже мне, проблема. Грядет что-то гораздо серьезнее…
Сразу же после окончания училища, Фома не блистал желанием работать за станком. Он, все же, исследователь жизни или работяга? Армия. Вот где дадут и прыгнуть с
Монотонная служба, каптерка, самовольное оставление части. Запах кислой рыбы, тушеная капуста, ворованная сгущенка, печеная картошка. Едкий душок зеленого ОЗК, звук затвора, постоянные учения. Вот же его место в этой жизни.
Новое звание. Новая жизнь. Армейский уклад позади, ведь Хардбасс теперь впереди планеты всей, среди элиты отрядов специального назначения. Почему Хардбасс? Одному Господу Богу известно. Прицепившись в армии – остается на всю жизнь. Новый дух борьбы, окаменевшая свобода.
Впрочем, все продолжалось не так радужно. Во время одной из военных операций Фома срывается со второго этажа на заброшенном заводе, падает вниз и прошивает себе бедро куском арматуру. Потеря крови. Дикий крик. Состояние в отуманенном бреду. Он вновь видит мать, отца, запеканку, свой старый велосипед. Слишком поздно. Теперь он не нужен никому.
Ступая по торфяным барханам, Фома вдыхал совершенно новый для него воздух. Запах свободы, пороха и свинцовой грязи. Он был отвержен обществом и не признан, но так ли давно? Проданная машина обеспечила его всем необходимым для очередного путешествия. Настоящий анклав, отрезанный от чего-то неземного лишь периметром. Проведя столько лет в пыли он понял, что искать себя бесполезно. Его манила тайна. Не столько денег, сколько неизвестной ему чужбины.
